– Ну, давай, задавай вопросы, которые крутятся в твоей голове, – тихо говорит он мне на ухо, блуждая руками по моему телу, забираясь под халат, поглаживая грудь через кружевное белье, слегка сжимает соски.

– Где ты был всю ночь? – тихо, почти со стоном задаю я вопрос, всхлипывая от того, что Эд отодвигает полоску трусиков в сторону, накрывая рукой мою плоть.

– Я всю ночь решал дела, – раздвигает мои складочки, не позволяя мне сжать ноги, грубо раздвигая их коленом. Меня всегда заводил это контраст грубости и ласки. Когда он как сейчас, нежно целует мое ушко, продолжая шептать и грубо, одним рывком, вторгается в меня сразу двумя пальцами, вжимая всем телом в подоконник.

– Какие дела могут быть ночью? – спрашиваю я, прогибаясь в его руках, сильно сжимаю руками подоконник от того, что Эд чередует ласку с грубостью. Вынимает мокрые от моей влаги пальцы и нежно массирует мой клитор, одновременно больно выкручивая мой сосок.

– Вика, в нашем бизнесе дела ведутся

круглосуточно. Тебе ли не знать. Этот старый хрен отказался обсуждать со мной дела, пока я не выпью с ним и не побеседую по душам. – Шепчет он мне, продолжая ласкать, раскрывает халат, оттягивая чашечки лифчика, высвобождая мою ноющую грудь на свободу, щипает по очередности соски и невесомо ласкает клитор, заставляя меня тихо стонать, оседая у него в руках. – И мне пришлось играть по его чертовым правилам. Но, это сыграло мне на руку. Оказалось, что когда он пьян – он более сговорчив, и уже я спаивал его всю ночь, и подписал нужные мне бумаги. Мне пришлось отвезти его в аэропорт, потому что он опаздывал на самолет, – объясняет он, а я уже ничего не понимаю, о чем он там говорит. Потому что Эд вновь грубо вторгается в мое лоно, имитируя толчки, прокладывая дорожку поцелуев от уха к шее, вынуждая меня дрожать от возбуждения. – Еще есть вопросы? – спрашивает в шею, всасывая кожу.

– Дааа, – тяну я. – Почему…, – задыхаюсь от накатывающих волн блаженства, растекающегося по моему телу, – ты отключил телеф… – не договариваю, всхлипывая от того, что его пальцы ускоряют движение.

– Он разрядился, – поясняет он, хватает меня за подбородок, закрывая рот поцелуем. И все, вся моя обида, вопросы и претензии, теряются в водовороте чувств и ощущений.

– Давай… поднимемся … в спальню, – прошу я в губы. – Хочу чувствовать тебя… в себе.

– А я хочу, чтобы ты немедленно кончила для меня, – щипает клитор, вынуждая меня сильно закусить губы, чтобы не закричать. – Здесь и сейчас! – приказывает, – вновь врываясь в меня пальцами, одновременно беспощадно растирая клитор большим пальцем. Внизу живота зарождается пожар, в котором горит мое тело. Выгибаюсь в руках мужа, сжимаю его пальцы изнутри, пытаясь подавить крик нарастающего оргазма. Эд так хорошо знает меня и мое тело, всегда четко чувствует мое удовольствие. Он накрывает мой рот рукой, заглушая мои громкие стоны. И все, я уже бесконтрольно кричу в его ладонь, оседая у него в руках, почти падая на подоконник, сотрясаясь в долгом оргазме. Эд усмехается мне в затылок, вынимает свои мокрые пальцы из моего лона.

– Нуууу, – насмешливо тянет он, сжимая мою талию, помогая найти равновесие. – Я ответил на все твои вопросы?

– Да, – еще задыхаясь, отвечаю я. Встаю в полный рост, запахиваю халат дрожащими руками, пытаясь привезти себя в порядок, так как наверху уже могли проснуться Мила и Света. Эдуард, быстро целует меня в щеку, подходит к раковине, моет руки и вновь садится за стол, продолжая завтрак. – Только у меня к тебе одна просьба на будущее, – приходя в себя, обретая разум, говорю я. – Следующий раз не отключай телефон. Я очень волновалась за тебя этой ночью, и тоже почти не спала.