– Ох, Дэн, они просто хотят использовать в пресс-релизе слова ”Нобелевский лауреат".

– И кто станет их винить? Я не понимаю, в чем проблема. Пятизвездочная поездка в Женеву с оплатой всех расходов для участия в конференции и продвижения некой по-настоящему новаторской технологии. То, что они там разрабатывают, изменит мир. Это будущее, и мы могли бы стать его частью. И я с удовольствием показал бы тебе Институт Шиллера. Он поражает меня каждый раз, когда я его посещаю.

– Почему бы тебе не поехать? Наслаждайся. Иди и занимайся тем, чем ты там занимаешься.

Я делаю паузу.

– Они хотят тебя, а не меня.

Неудобно это признавать.

– Забудь об этом, Дэниел. Я же не могу умчаться вальсировать в Швейцарию и оставить папу в том состоянии, в котором он находится, верно?

– Так или иначе, когда ты приходишь, он понятия не имеет, кто ты такая.

Проклятье, я немедленно жалею, что не могу взять свои слова обратно.

– Знаешь, Дэниел, иногда ты действительно можешь быть полным придурком.

Она начинает вставать, чтобы уйти, но я хватаю ее за руку.

– Только иногда? Мне лучше удается делать, нежели думать. Прости, любимая. Это могли бы быть по-настоящему веселые выходные, и, видит Бог, нам нужно расслабиться после нескольких последних лет. Потусоваться на лыжных склонах и вдоволь наесться сырным фондю. Разве это может не понравиться?

– Это медицинская конференция, Дэниел. Я думаю, есть предел тому, насколько это может быть весело.

– Я серьезно. Это было бы хорошо для нас. Это хорошо для меня. Для меня это была бы прекрасная возможность пообщаться с лучшими в мире.

В одно мгновение ее глаза темнеют, а лоб хмурится, словно по ее лицу пробежала туча.

– Ах, да. Я поняла. Это твой важный момент, но чтобы он свершился, ты по-прежнему в какой-то мере нуждаешься во мне?

Ого! Этот комментарий жалит, как удар хлыста.

– Нет, ты ошибаешься. Это не мой момент.

– Я устала, – заканчивает она мои мысли.

Мы всегда на одной волне. Я киваю и убираю прядь волос с ее лица.

– Ты даже не подумаешь об этом?

– Просто оставь это, Дэн, – она ставит стакан на кофейный столик и со скрипом поднимается с дивана. – Я иду спать.

Я теряю ее.

– Не надо так. Мне жаль. Послушай, я просто хотел, чтобы мы уехали куда-нибудь на выходные и немного повеселились, вот и все. Давай, присаживайся…

– Нет, Дэн. У меня был дерьмовый день, а ты сейчас делаешь его еще хуже. Я измотана и хочу спать, а не слушать, как ты, словно избалованный ребенок, твердишь одно и то же, пока не добьешься своего.

Она повышает голос; возглас непропорционален. Она слегка покачивается от выпитого вина и откидывается на спинку дивана.

– Ну, хватит. Давай уложим тебя в кровать.

– Я не ИНВАЛИД! – ярость в ее голосе словно бьёт меня по лицу. Слово "инвалид" повисает в воздухе между нами, и я чувствую, что мы оба думаем об одном и том же: "Пока".

Она молча направляется к лестнице. Я смотрю, как она уходит, а затем возвращаюсь на кухню, чтобы сполоснуть свой стакан. Пока я стою у раковины, голова идет кругом, гадая, что мы делаем, я возвращаюсь к отражению в кухонном окне. Я дерьмово выгляжу. Есть картина, которая навсегда запечатлелась у меня в памяти, – "Навуходоносор" Уильяма Блейка. На ней изображен великий правитель, потерявший рассудок и доведенный до своего рода животного безумия, ползающий на четвереньках, с налитыми кровью глазами и затравленным видом. Возможно, это из-за выпивки и стресса от общения с Сарой, но сейчас я вижу те самые глаза, смотрящие прямо на меня. У меня такой же взгляд, но я молюсь, чтобы моя судьба сложилась иначе. Я нахожусь на середине склона, но поднимусь ли по нему или спущусь, еще неизвестно.