– О, приветственная корзина! – кричит Дэн из другой комнаты.

Я притворяюсь, что не слышу. У меня раскалывается голова и звенит в ушах. Перелет выбил меня из колеи. Я глубоко дышу, желая, чтобы кровать поглотила меня целиком, однако боюсь заснуть. Давай, Сара, приободрись. Я замечаю бутылку шампанского в ведерке со льдом на подносе в изножье кровати и корзину с фруктами, к которой прилагается маленький конверт. Внутри – шикарная визитная карточка; на обороте – записка, написанная от руки:

"Сара, добро пожаловать в Женеву. Если вам что-нибудь понадобится, звоните мне. Морис Шиллер".

В дверях появляется Дэниел, вибрирующий от нетерпения.

– Пойдем, дорогая, осмотрим все вместе.

– Через минуту. У меня болит голова. Почему бы тебе не сходить и не проверить этот спа-центр, о котором мы так много слышали? В любом случае, я хочу позвонить маме Дейзи, проверить, хорошо ли Мэдди устроилась.

Он направляется к своему чемодану.

– Черный галстук … Нужно разобраться с этим.

– Нарушай правила, Дэн. Эта ерунда никого не волнует.

Этот показ внешности важен для него. Он ходит по комнате, поскрипывая полом старого отеля. Я сажусь на кровать, а затем кладу голову на подушку. Меня так и подмывает закрыть глаза, но я стараюсь не заснуть.

– Она впечатляет.

– Хелен?

– Да, она мне нравится. Напоминает мне меня саму, когда я была моложе. Уверена в себе.

– Это по-американски. Исключительность прививается им с той секунды, как только они начинают что-то понимать.

– Знаю. Мы немного бледнеем в их тени, не так ли?

– Поверь, принятие собственных ограничений и отказ от врождённой веры в то, что ты можешь изменить мир, освобождает…

– Что? Ты отказываешься от своих мечтаний вот так, со спущенными до щиколоток штанами?

Он едва не выплевывает макароны "Ладюре", которые жевал.

– Отстань. Мы все не можем выигрывать призы.

Теперь он дуется.

Я закрываю глаза, массирую виски, желая прогнать усталость. Я не должна была так уставать, но мое тело кажется тяжелым, как свинец. Мое отключение в самолете напугало меня. Не могу допустить, чтобы это повторилось здесь, на публике. Дэн начинает шарить по комнате: вешалки лязгают в шкафу, обувь бьется о дерево. Потом он начинает напевать.

– Дэн, пожалуйста.

– Что?

– Просто веди себя немного тише, я измотана.

Закрываю глаза и откидываюсь на спинку кровати. Плыву по течению, не знаю, как долго. Темнота и тишина нарушаются легчайшим движением по хрустящим простыням. Что-то скользнуло по кровати в мою сторону. Что-то приближается. Я подпрыгиваю, и мои глаза резко открываются.

– Все в порядке, это всего лишь я, – Дэниел лежит на кровати рядом со мной, держа что-то в руках. – Твои таблетки.

Его доброе, извиняющееся лицо близко к моему.

– Спасибо.

Он целует меня в макушку, доктор, успокаивающий мою боль. Я улыбаюсь, протягиваю руку и беру их, искренне благодарная. Делаю глоток воды и проглатываю две таблетки. Дэниел возвращается к распаковке вещей, тихонько напевая себе под нос.

– Знаешь, я тут подумал, мы могли бы сходить в бар "Леопард" выпить по коктейлю. У них здесь все очень старомодно.

Он понятия не имеет. Никакого понятия, как я себя чувствую. Как может такой умный человек быть таким невежественным?

– Ты иди, а я останусь здесь.

– Но мы же должны были развлекаться.

– Ради бога, Дэн, я просто хочу отдохнуть! Ты иди и делай, что хочешь, но я не…

Дверь ванной захлопывается прежде, чем я успеваю закончить предложение. Я не понимаю, откуда во мне берутся эти вспышки гнева. Это кажется пустяком, но я слышу свой повышенный голос и чувствую последствия гнева, и не могу понять, как это произошло. Через несколько минут дверь открывается.