Так я и сидел, а в моих ногах, мирно посапывая во сне, лежал самый что ни на есть настоящий дракон. Однако, даже во сне, его желтый глаз, прикрытый полупрозрачной пленкой глазного века, внимательно наблюдал за происходящим. А может быть он просто видел сны. Яркие и волшебные, как краски на столе.

Сейчас мне кажется что большое количество красной краски, добытой нами с таким трудом, его радовало точно также как и Агафью Тихоновну. Впрочем, это было совсем не удивительно, ведь купол зонта, частью которого являлся и сам дракон, изначально был выкрашен в крупный красный горох.

3

Агафья Тихоновна продолжала что-то говорить о счастье и благополучии, об умении предвидеть, а значит, как она считала, и управлять, о явных и скрытых закономерностях в судьбе человека, одним словом, рассуждала на вечные и всегда интересные темы. Звук и тембр ее голоса настолько умиротворял и расслаблял, что в какой-то момент я почувствовал что засыпаю. Сон подкрадывался незаметно, на цыпочках, он обволакивал плотным облаком внутреннего зрения, отключая глаза. Голос Агафьи Тихоновны доносился издалека, иногда пробивая брешь в моей дремоте, но смысл сказанного растворялся в воздухе, уже не достигая своей цели и моих ушей. То ли во сне, то ли наяву, дракон, зевая выполз из под стола и по-собачьи сел рядом, преданно заглядывая мне в глаза. Радужная пища и крепкий долгий сон сделали свое дело. Внешне дракон заметно прибавил в размерах.

Он приблизился почти вплотную к моему лицу и замер, как это делают практически все рептилии в ожидании жертвы. Возможно, он просто смотрел. Возможно, рассматривал. Возможно, запоминал черты моего лица. А может быть это были просто драконьи правила приличия и таким образом он хотел со мной познакомиться. Дракон был абсолютно неподвижен и его желтые глаза с вертикальным зрачком так же неподвижно, не мигая, смотрели прямо на меня. Я что-то хотел произнести, и даже попытался это сделать в своих мыслях, но не смог. Мои голосовые связки не слушались команды. Вполне может быть что мне просто было нечего сказать, но я чувствовал что могу развеять гипнотичность драконьего взгляда только лишь и всего одним словом. Или даже несказанной мыслью.

– Тссссссс, – отчетливо прошипел дракон, приложив здоровенный коготь одной из лап к своей пасти, явно предупреждая о том что ничего не нужно говорить, – тссссссс…

Я кивнул, словно завороженный, и открыл глаза в тот самый момент, когда Агафья Тихоновна, видимо, покончив с глобальными вопросами счастья и процветания человечества, перешла к его изъянам.

Наваждение пропало. Драконий хвост, выглядывая из-под стола, обвивался вокруг моих ног, а его хозяин спал как ни в чем не бывало.

– Во время вашей трапезы вы воочию познакомились с тремя самыми главными пороками человечества, так сказать, с основой основ, с фундаментом, – акула сидела, как и раньше, напротив меня, и ее острый серый нос опять украшали уже знакомые мне учительские очки.

– Свинья, с которой вы расправились первой, олицетворяет собой невежество, а попросту глупость, ибо свинья ест всё без разбору. Так и неведение или непонимание не видит разницы между благим и дурным, удачным и неудачным, мудрым или глупым. Конечно, – Агафья Тихоновна кивнула головой, – свинина – блюдо для подготовленных. Только зрелый, знающий человек может прочувствовать нелепый вкус невежества. Только знающий человек может понять и принять ограниченность своего тела, пропустить ее через себя, переварить, и наконец, покончить с собственным несовершенством, взглянув на мир восхитительно другими глазами. Только знающий человек может осознать неизбежность самовыстроения своего будущего, и как следствие, принятие полной и безоговорочной отвественности за свою судьбу. Тогда и только тогда этот знающий человек получает возможность обрести свободу. Как духовную, так и физическую. Тогда и только тогда человек становится хозяином, если хотите – владыкой собственной жизни. Только тогда он начинает ведать, что творит. И от этого становится немного свободнее. Рабу, например, совершенно не обязательно вникать в суть дела – за него отвечает хозяин. Это в полной мере относится и к божьим рабам. Ведь любому думающему человеку должно быть прежде всего непонятно почему в религиозных сообществах за свои проступки отвечают рабы самолично, а не хозяин, который, собственно, и повелевает их мыслями и делами? Это первое и очень важное логическое несоответствие, присущее любой существующей религии. Ответ есть, он примитивен и прост, но об этом позже. Итак, покончив с невежеством, человек начинает обретать свободу. А если сказать точнее, то получает возможность обрести свободу, ведь покончить с невежеством – еще далеко не все. Это только начало.