Могу мысленно переконструировать место, в котором нахожусь в данный момент. Например, увижу некомфортный сквер или парк и начинаю фантазийно обустраивать дорожки, ставить вазончики с цветами. Вот там вот разместится фонтан, а там удачное место для скамеек.

Примерно еще два часа я прошагал по улицам, бездумно сворачивая то на одну, то на другую. И тут увидел, что нахожусь на Моховой. Огляделся, рядом столовая, почувствовал голод и зашел. В столовой я взял тефтели с пюре, салат из свеклы и компот из сухофруктов. Пока ел, понял, что невкусно. Я вообще заметил, что в наших столовых редко, когда бывает вкусно. Они будто выполняют функцию простого набивания желудков. Съел человек что-то, даже вкуса не поняв, утолил голод и ушел. Мне кажется, это неправильно.

После столовой я сразу пошел домой. Зашел в квартиру, ноги, только миновав порог, внезапно стали тяжелыми, и только в этот момент я понял, как устал. Сняв верхнюю одежду в прихожей, я прошел в комнату и переоделся в свой черный спортивный костюм, который когда-то купил для бега или езды на велосипеде. Затем лег на диван, включил телевизор и не заметил, как после протяженной прогулки задремал.

Дремал я недолго, проснувшись, пошел в ванную комнату ополоснуть и освежить лицо.

В ванной включил холодную воду и в неярком освещении посмотрел на висящее передо мной старинное зеркало. По краям зеркального овала чернели многочисленные точки, свидетельствовавшие о старости или о плохом хранении зеркала, возможно, о том и другом одновременно. Зеркало было заправлено в позолоченную раму, подобной тем, в какие вставляют картины. Рама была потертой, покрытой мелкими трещинками, представляла собой переплетение золотистых лилий. В целом, зеркало создавало впечатление детища кропотливой и трудоемкой работы хорошего мастера, выглядело добротно, богато и вычурно. Поразглядывав этот любопытный предмет, я склонился над раковиной и пригоршнями воды охладил себе лицо, смывая сонное состояние. Постояв так согнувшись, я еще раз сполоснул лицо, взял с крючка на стене полотенце и хорошенько вытер физиономию, ощущая, как проходит сон, и приходящую свежесть.

Повесив полотенце на крючок, я снова взглянул на себя в зеркало.

Проявившуюся перемену я заметил не сразу. Но, когда она выплыла на поверхность, я поначалу не понял, в чем дело. В зеркале я стоял, опершись на раковину обеими руками, и вглядывался в свое отражение. Вроде все то же самое, но ощущение произошедшей метаморфозы меня не продолжало покидать. Я все понял, когда встретился сам с собой глазами. И в тот же момент отпрянул от зеркала и выбежал из ванной комнаты, задев и уронив с крючка полотенце. Это было настолько ошеломительно и странно, что я опомнился только в большой комнате, где очутился в мгновенье ока.

Лишь остановившись у окна, будто бы ища у открывшейся улицы поддержку для себя, я смог обдумать и понять увиденное. Определенно, то, что смотрело из зеркала на меня, был не совсем я. Практически во всем это было, конечно, мое отражение. Но единственной деталью, заставившей меня выскочить из ванной, были глаза. Вернее, глаза не были моими. Не то, чтобы они изменились. Это вообще были не мои глаза. Сквозь них на меня внимательно глядел совсем другой человек. Взгляд был жесткий, но в то же время умный и проницательный. Еще он показался мне суровым, но не враждебным. Вообще, что за чушь! Сюрреализм какой-то!

Медленно я вернулся к ванной комнате. Дверь осталась приоткрытой, струйка воды из крана продолжала литься, через щель в двери я видел, что свет продолжает гореть, поскольку я его не выключил, а на полу лежит упавшее полотенце. Я приоткрыл дверь и с опаской сбоку посмотрел на зеркало. В нем виднелось отражение противоположной стены, покрытой керамической белой плиткой и ванная занавеска. Шаг за шагом я вышел перед раковиной, встал напротив зеркала, выключил воду и медленно поднял глаза на свое отражение.