– Наверное, в романе Стивенсона описано что-то подобное… – пробормотал Платон.

– Не читал, – откликнулся Бот и повторил свой вопрос: – Я могу быть вам полезен?

– Можете! – подтвердил Платон. – Во-первых, сообщите всем, что я неловко упал и пробуду в беспамятстве несколько дней. Во-вторых, отправьте две срочных телеграммы. И в-третьих, ответьте еще на один вопрос.

Расположившиеся в гостиной наследники мрачно взирали на сыскного надзирателя, который, вопреки прогнозам доктора, оказался жив-здоров и, похоже, намеревался сообщить им что-то неприятное. Бодрыми и невозмутимыми выглядели только Сомов, Чижов и Бот.

Платон взглянул на часы и объявил:

– Хотя до окончания установленного срока осталось четыре часа, я готов назвать имя убийцы Ивана Петровича Литке.

– Это было убийство? – ахнул Андрей Петрович.

– Назовите убийцу! – потребовала вдова.

– Зачем его кому-то было убивать? – взвизгнул Бобриков.

– У каждого из вас имелся свой повод, – ответил на последний вопрос Платон.

– Кто убийца?! – рявкнул Сергей. – Доктор?

– Нет, – возразил сыщик. – Господин Чижов.

Все как один уставились на нотариуса. Тот сперва побледнел, потом побагровел.

– Что вы себе позволяете?! – прохрипел он. – Я полицмейстеру жаловаться стану!

– Ваше право, – невозмутимо ответил Платон. – Но не забудьте указать в жалобе, что напали на сыскного надзирателя.

– Вы же вроде сами упали? – нотариус заметно снизил тон.

– Нет, меня ударили по голове слева со спины. Нападавший – левша.

Чижов достал записную книжку с карандашом и уверено написал правой рукой: «Все ложь!» Платона эта демонстрация не смутила:

– Хоть вы и пишете правой рукой, остальное делаете левой. Я наблюдал за вами, когда вы давеча кофе готовили. Вы и спичку левой рукой поджигали, и кофе разливали, и чашку подавали. Кстати, о кофе. Доктор Бот говорил, что вы жаловались на бессонницу. А кто же с бессонницей на ночь кофе пьет?

– При чем тут бессонница? – взвился нотариус.

– При том, что вам от нее выдали снадобье с экстрактом красавки, являющееся в больших дозах верным ядом, – спокойно объяснил Платон. – Уверен, что в вашей комнате найдется пустая склянка.

– Только не говорите, что лекарство закончилось, – вставил доктор. – Потребив такое количество, вы бы померли.

– Какой вздор! – натужно рассмеялся Чижов. – Ни один следователь не примет подобные обвинения всерьез!

– Но следователя наверняка заинтересует хранящееся у вас неотправленное письмо Литке к лучшему специалисту по средневековой европейской литературе, – парировал Платон.

Нотариус сдаваться не собирался:

– Иван Петрович попросил меня лично передать письмо, но я не успел этого сделать до его смерти, – Чижов вскинулся и перешел на повышенный тон. – Какого черта я должен оправдываться! В конце концов, у меня не было причин убивать своего клиента.

– Двенадцать тысяч рублей – причина серьезная, – сурово отчеканил сыщик. – Или вы с наследного дела берете больше четырех процентов?

Нотариус открыл рот, но не смог произнести ни звука, а Платон продолжал:

– Все началось с возникших после написания завещания сомнений покойного господина Литке в подлинности миниатюры Вигорозо да Сиена, которыми он поделился с вами и попросил отправить письмо специалисту. Думаю, он хотел, чтобы профессор приехал и дал заключение. Вы знали, что, окажись миниатюра фальшивкой, наследство господина Литке ограничится имением ценой не более десяти тысяч. А значит, ваш гонорар составит рублей четыреста против двенадцати тысяч, на которые вы рассчитывали. Поняв это, вы решили исключить возможность обесценивания миниатюры: убили Литке и не отправили письма, но сохранили его по профессиональной привычке. Опасаясь, что я о чем-то догадался, вы пытались избавиться и от меня и, если бы доктор не преувеличил тяжесть моего состояния, добили бы, чтобы до истечения двадцати четырех часов я ничего не предпринял.