Я был за то, чтобы нанести визит Хараму. Просто поговорить с ним, прояснить наши отношения. Олег меня поддерживал. Ольга же была категорически против, утверждая, что Харам не тот человек, с которым можно договориться.

– У тех, кто с ним сталкивается, выбор невелик: или умереть, или покориться, – сказала она. – Мой учитель покорился, я вижу, к чему это привело. У вас будет то же самое. Надо искать другие пути.

– Какие? – поинтересовался я.

– Не знаю, – покачала головой Ольга. Немного помолчав, добавила: – Я сейчас больше думаю о другом.

– О проклятии? – догадалась Настя.

– Да… – кивнула Ольга. – Я почти физически чувствую, как приближаюсь к краю.

– Знакомое чувство. Я посмотрю сегодня ночью, что можно сделать, – пообещала Настя.

– А как вообще избавиться от проклятия? – поинтересовался я. – Что нужно делать?

– Для начала надо найти его матрицу, – ответила Настя. – Матрица проклятия – это некий шаблон, по которому складываются будущие события. Шаблон этот надо искать в нижних мирах. Делается это так: ты закрываешь глаза, присаживаешься и нащупываешь ручку люка…

– А если люка нет? – перебил я девушку.

– Поверь, он будет. Нащупав ручку, открываешь люк и спускаешься в него. Лезть придётся по вертикальной лестнице, в полной темноте. Вариант: найти в каком-нибудь доме лифт и спускаться на нём, или отыскать лестницу. Но с люком проще и удобнее. Хотя и страшнее.

– Почему? – снова спросил я.

– Когда ты спускаешься, то ощущаешь в темноте вокруг тебя присутствие людей или каких-то иных существ – они здесь, совсем близко. Можно слышать их голоса, дыхание. Рядом со мной был Борис, поэтому я чувствовала себя более-менее спокойно. При спуске лучше думать не об этих существах, а о цели своего путешествия – тебе надо найти деструктивную матрицу. Здесь всё основано на чувствах: ты просто ищешь свой этаж, свой выход. И когда находишь его, а это чувствуется очень остро, представляешь перед собой каменный коридор и делаешь в него шаг. Нога тут же касается пола, пространство светлеет. В итоге ты неожиданно оказываешься на какой-то узенькой улочке. У меня она напоминала улицу в восточном городе: помнишь фильм «Бриллиантовая рука»? Когда Миронов бегал по лабиринту улочек, пытаясь найти аптеку? Вот что-то очень похожее мы и увидели с Борисом, когда вышли из темноты. Только дорога более прямая, хотя и с изгибами и поворотами… – Настя потянулась к бутылке с минеральной водой. Налив воды в стакан, попила, потом продолжила:

– У этой улочки были интересные особенности. Во-первых, там дул ветер, подталкивая нас в спину. Во-вторых, если в ней и появлялись какие-то боковые ответвления, то туда невозможно было свернуть. Или не пускала огромная злая собака, или дорога была завалена кирпичом, или машина стояла… Всегда находилось что-то, заставлявшее нас с Борисом идти прямо. Интересно то, что мы не могли взлететь – не получалось. Сама же дорога казалась мне странно знакомой. Я видела, например, какого-то человека – и понимала, что встречала его в реальной жизни. Во сне этот человек засыпал битым кирпичом и прочим строительным мусором колодец. В реальной жизни он был налоговым инспектором и просто «достал» наше ателье своими придирками. Если подумать, то можно найти некоторые параллели между тем, что случилось в жизни, и тем, что ты видишь в сновидении. И так по всей дороге – всякий раз ты встречаешь что-то знакомое. Дорога отражает твою жизнь, тебя так и манит идти вперед. Тебе кажется, что вот-вот впереди откроется что-то интересное. Сама дорога постоянно спускалась вниз: то есть или просто шла под уклон, или имела ступеньки. Постепенно становилось всё темнее, затем вдруг знакомые моменты, о которых я говорила, закончились. Когда я сообщила об этом Борису, он сказал, что мы достигли текущего момента и дальше лучше не ходить. Я и не хотела идти – просто чувствовала, что впереди нас ждет что-то страшное. Мы прошли ещё метров двадцать, до ближайшего ответвления. Оно тоже было закрыто – несколько пьяных мужиков сидели прямо на дороге и играли в карты. Когда мы попытались пройти, они начали угрожать, один из них выхватил нож. Нам пришлось отступить – Борис сказал, что каждая травма, полученная здесь, проявится и в реальной жизни, поэтому надо быть осторожными и не лезть на рожон. То есть если в матрице тебя ударят ножом, то потом что-то подобное произойдёт и в реальности. Затем Борис добавил, что дальше идти нет смысла, что выбираться из матрицы – он называл её «лабиринтом» – нужно именно здесь. Так как мы не могли летать, нам пришлось карабкаться вверх по почти отвесной стене, это оказалось очень трудно. Борис всячески поддерживал меня, шутил. Называл скалолазкой. – Настя улыбнулась. – Мы всё-таки забрались наверх, по стене нам удалось выйти к соседней улочке, довольно чистой и уютной. По ней мы дошли до деревянной лестницы, по которой поднялись на какую-то террасу. Там оказался вход в кирпичный подвал многоэтажного здания: мы вошли внутрь, по узкому коридорчику вышли ещё к одной лесенке, металлической. Поднялись по ней, увидели дверь. За ней оказались какие-то административные помещения, там было много людей. Мы прошли через зал, в котором работали машинистки – что-то печатали на обычных печатных машинках. Снова вышли в коридор и увидели лифт. На лифте поднялись как можно выше. Когда вышли из него, увидели впереди вращающиеся двери. Прошли через них, и оказались на людной оживлённой улице. Борис посмотрел на меня и сказал, что для меня всё закончилось – я отыскала новый путь, деструктивный лабиринт больше надо мной не властен. Но мне теперь надо провести тем же путем всех остальных. Потом мы проснулись, обсудили с Борисом то, что видели – совпало всё, кроме каких-то мелочей. На следующую ночь – точнее, день, – я тогда была в Канаде, в Квебеке, – мне удалось отыскать Катю и провести её тем же путём.