Дальше Кузнечик действовал быстро и уверенно. Сначала он отыскал на полочке свечу. Потом накинул на плечи фуфайку, надел шапку. Сунув ноги в валенки, вышел в сени и выскользнул за дверь.

Вернулся он через несколько минут с канистрой в руках. Сняв шапку и фуфайку и скинув валенки, поставил канистру чуть в стороне от стола, взял нож, огляделся. Затем отхватил кусок от протянутой рядом с печью веревки – на ней обычно сушили одежду. Взяв спички, зажёг свечу, накапал воска на стол. Прилепив свечу, потушил её. Проверил, хорошо ли она держится. После чего открыл канистру и опустил в неё шнур. Вытянул его, опустил другим концом. Запахло бензином.

Снова вытянув шнур из канистры, Кузнечик воткнул в столешницу, сантиметрах в тридцати дальше свечи, нож. Привязал конец пропитанного бензином шнура к его рукояти. Второй конец шнура опустил на пол, при этом шнур касался свечи чуть выше её основания. Отставив подальше канистру, подошел к умывальнику, вымыл руки. Затем быстро оделся: надел куртку, брюки. Обулся в тёплые зимние сапожки. Собрал в сумку свои вещи. Проверив, что ничего не забыл, вынес сумку в сени. Затем вернулся, взял спички и аккуратно поджёг свечу. Убедившись, что всё нормально и пропитанный бензином шнур не загорелся раньше времени, придвинул канистру к столу и опустил свисающий конец шнура в горловину. Подумав, погасил керосиновую лампу – её свет могли увидеть с улицы. После чего вышел из комнаты и притворил за собой дверь. Пару минут постоял в сенях, вспоминая, всё ли сделал правильно. Свеча будет гореть несколько часов. Затем огонь дойдет до шнура, пламя по нему перекинется на канистру с бензином. Вспыхнувший пожар не оставит никаких следов – вряд ли в этой глухой деревеньке кто-то будет вести расследование. Мало ли домов горят холодными зимними ночами?

За те часы, что будет гореть свеча, он успеет добраться до станции, все следы заметет снегом. Оттуда первой электричкой до города, там взять билет до Москвы. Даже если кто-то и вспомнит, что у деда жил какой-то парень, никто уже не сможет его отыскать.

Всё было сделано как надо – убедившись в этом, Кузнечик вышел за дверь. На улице всё так же мела метель, в лицо швырнуло горсть колючих снежинок. Подняв воротник, парень взглянул на небо, закинул сумку за спину. Сунул руки в карманы и медленно пошёл в сторону станции, за его спиной ветер жадно зализывал следы.

Прошло несколько минут. Всё так же завывала метель, Кузнечик давно исчез в темноте. И лишь за окошком дома мягко мерцал огонек неумолимо тающей свечи.

* * *

Наступила зима. Я всё глубже и глубже погружался в мир магии: если сначала с моей стороны это было просто любопытство, то постепенно оно трансформировалось во что-то иное. Мне стало казаться, что я наконец-то нашел то, что всегда искал, к чему всегда стремился. Чуть позже пришло более глубокое понимание: я обрел не то, к чему стремился, но путь к нему. Сам же источник моего стремления, моя цель и мой дом, из которого я когда-то ушёл и тягу к которому теперь так остро чувствовал, находился где-то за пределами этого мира. Очень далеко – и, в то же время, совсем близко. Порой мне казалось, что я почти чувствую его, что тайна моей жизни, моего бытия вот-вот станет мне доступной. Что-то буквально разрывало меня изнутри, но когда я, казалось, уже готов был прикоснуться к Источнику, всё исчезало. Оставалось лишь чувство печали – настолько острой, что порой мне просто хотелось умереть. Кто умножает познания, тот умножает скорбь, сказал Экклезиаст, и был тысячу раз прав.

Прошло чуть больше полугода моих магических изысканий, но изменения, которые во мне произошли, меня просто потрясали. Я не стал пока магом – я просто стал другим. К этому времени я уже не один раз перечитал все книги Кастанеды и его соратниц по миру магии, изучил труды Шри Ауробиндо, познакомился с лайя-йогой, суфизмом и многими другими учениями. Я впитывал в себя знания, как губка воду – каждая прочитанная книга давала мне частичку понимания. Из книг Кастанеды я знал, что проходят долгие годы, прежде чем ставший на путь магии человек сможет реально чего-то добиться. Поэтому я приготовился к очень долгому и трудному пути и не ждал немедленных результатов.