В этот знаменательный для Давида день было достаточно мрачно и серо, что немного портило настроение капитана. До Давида дошел слух, что на следующем месячном совещании его повысят и это не могло его не радовать. Он уже представлял, как он переезжает в новый кабинет, ходит по секретным цехам, работает с важнейшими документами. Майоров в городском штабе было всего пятеро, он станет шестым. Это мысль, словно перышко проходящая по ступне ноги, вызывало у него лёгкую дрожь по телу, и улыбка вмиг появлялась на его лице.

Он зашел в штаб и уже шел к лифту грациозной походкой, думая о том самом повышении. В голове Давид представлял, как полковник говорит его имя и фамилию, просит выйти на середину и тогда он отдаст честь и получит своё долгожданное звание. Капитан вошел в свой кабинет, повесил верхнюю одежду на стойку и заварил чай. Уже с кружкой он сел в своё кожаное кресло и потихоньку начал пить бодрящий напиток.

Часы показали, что до поверки осталось пять минут, поэтому Штерн вышел из кабинета и спустился на пятый этаж. В коридоре уже не было толпы, всех запустили немного пораньше. Капитан зашел в зал и сел рядом со старшим лейтенантом, у которого было сильно изуродовано лицо. Это был Виктор Корнелл, его недавно перевели в главный штаб, до этого он рыл окопы восемь лет на границе с Софией. В один зимний день осколки мины прилетели в его лицо, и теперь казалось, что его пропустили через мясорубку. Хоть Давид с ним практически не общался, руки они всё же пожали.

В зал вошел полковник, и все сделали то, что было две недели назад, когда приезжал генерал. После обязательных процедур приветствия полковник начал свою речь:

– Сегодня мы все собрались, чтобы подвести итоги уходящего месяца. Он был тяжелый и долгий, но мы выстояли, хоть и не все. Объявляю минуту молчание в память о погибших.

Все встали, и в кабинете воцарилась гробовая тишина, только один парень поперхнулся, нарушив её. Те, кто стояли лицом к нему с укором посмотрели на него, но дальше грозных брошенных взглядов ничего не было, офицеры молча провели данную минуту и сели обратно на свои места.

– Итак, начнем, за этот месяц мы потеряли пять тысяч военнослужащих, укрепляя свои границы, а также прибыло восемь тысяч новобранцев. Этот месяц является рекордным по поступлению в ряды вооруженных сил. Это на две тысячи больше, чем в прошлом и на четыре чем в позапрошлом. Хочу также поприветствовать новых офицеров в наших почетных рядах – сказав последнюю реплику, он бросил взгляд на Корнелла.

После он говорил то же самое, что и генерал, даже складывалось ощущение, что он заучил его текст. Его тест отличался только небольшой критикой в адрес подчиненных.

– Теперь можно и перейти к главной части. В этом месяце многие из вас отличились от всех исключительным профессионализмом и трудолюбием, поэтому хотелось бы присвоить новые воинские звания… – после пошел список тех, кто заслужил повышения. Офицеры гордо выходили на середину и, отдавая честь, забирали заслуженные непосильным трудом новые погоны. Порой в центр выходили измученные жуткой бессонницей солдаты, на их лицах играла еле живая торжественность, которую немного передавала лёгкая улыбка после всех официальных слов. Эти люди были обречены, в их жизни, возможно, не зажигались и не зажгутся непринуждённые искры любви, поэтому служба являлась для них последним делом жизни. Давид ждал, когда озвучат его имя и фамилию, и вот: " Давиду Лаврентьевичу Штерну присвоить звание майора с переводом на новое место работы, в Люстиг».

Сначала, услышав своё имя, Давид обрадовался, но когда речь зашла о переводе… «Люстиг! Боже мой! Это же такая дыра!» – думал он. Новоиспеченный майор был обескуражен. После повышение Давида дошло и до Корнелла, его поставили на место Штерна. Давид был разозлен. «С ума сойти, эта тупая грязная обезьяна будет сидеть на моём месте, да он же даже дважды два не сложит» Корнелл нейтрально отнесся к повышению, он подошел взять свои новые погоны капитана и, усевшись обратно, стал их разглядывать. Его поведение стало раздражать Штерна, он видел не офицера, который заслуженно получил новое воинское звание, он видел гориллу, которая разглядывала банан, пытаясь понять, как его открыть.