С тех событий минуло два века. Городом-у-Моря правил хан, которого избирали пожизненным правителем на курултае. Избирали хана воины, и только из числа воинов. Хану запрещалось иметь наследников, и если у него рождались сыновья, то по достижению совершеннолетия их отправляли искать смерти на полях брани.

По приказу хана во внутреннем дворике разбили просторный шатер. Шатер был настолько велик, что небольшой фонтан и бассейн с золотыми рыбками поместились внутри него. Вода мирно журчала, изливаясь из позолоченного фонтанчика в белоснежный мраморный бассейн. Хан стоял у бассейна и наблюдал за рыбками. Услышав за спиной шаги, он степенно (как и подобает истинному правителю) повернулся и, увидев сына визиря, широко улыбнулся.

– Мир тебе, великий хан!

– Здравствуй, Вашаг. Долго же тебя не было. Твой отец всю душу истерзал страхами за судьбу своего наследника.

– Уверен, что государь не обделил заботой своего визиря. Я еще не был дома. Решил первым делом доставить государю вести с севера.

– Должно быть, важные вести ты мне привез, если поставил долг службы выше сыновнего, – предположил хан.

– Отец всегда учил меня ставить на одну чашу весов долг сыновний, а на другую – долг служебный и взвешивать их. Затем следовать тому, который оказался тяжелей.

Хан всегда мечтал о таком сыне (но не о наследнике!). Однако бог дал ему лишь дочерей.

– Хан, я принес тревожные вести. Северяне подчинились Черному Колдуну. Говорят, что он отравил их царя и теперь правит так, как пожелает его черное сердце. Многие северяне присягнули ему на верность. Некоторые отказались и были сосланы. А остальные живут в страхе. Хан, север сильно изменился. Законы Черного Колдуна суровы, наказания жестоки, а его помыслы скрыты.

– Тем хуже для северных земель. Пахарь должен выходить в поле потому, что он любит землю, а не из страха перед государем. От страха урожая больше не станет, – рассуждал хан. – Но что-то более серьезное терзает твое сердце, раз ты назвал вести тревожными.

– Северные города покрылись копотью и сажей, в кузницах меха работают днем и ночью. Над городами собираются черные тучи, и скоро они разразятся молниями.

– По-твоему, с севера грядет война? – хан пристально посмотрел в глаза Вашагу.

– Я не могу сказать точно. Я пробыл в северных землях совсем недолго. Да и во дворец северного царя так просто не попасть.

– Отдохни три дня, потом собери дюжину воинов и отправляйся на север как мой посол. Нам война не нужна, но и меча мы не боимся. И если войне суждено быть, надо знать об этом заранее.

Хан вышел из прохладной тени шатра и задумчиво произнес:

– Жаркое лето к суровой зиме.

Сын визиря позвал с собой в поход одиннадцать своих товарищей – все проверенные в боях воины. Отряд собрался ранним утром во внутреннем дворике шахского дворца. Воины верхом на боевых конях выстроились у стены, напротив ворот, открывающихся на базарную площадь. Справа от них была каменная лестница, поднимавшаяся к тяжелой дубовой двери. Дверь покрывала тонкая резьба с гербом хана в центре двери. Над дверью высеченная в сером камне каллиграфия гласила:

Вашаг стоял у лестницы. Его лицо было спокойным и сосредоточенным. В который раз сын визиря рассматривал надпись над дверью. Но только теперь ему казалось, что он понимает истинный смысл слов, спрятавшихся в вязи причудливых узоров.

Дверь отворилась, и в дворик вышел хан, а за ним визирь и два ханских советника.

– Хан саг олсун! – Вашаг произнес традиционное приветствие, и ему вторили одиннадцать воинов.