Селима, сидевшая с нами за столом и тихонько ужиная, прикрыла рот рукой, скрывая бесшумный смешок.

– Так, ну и что, Саид? С кем он тут остановился? Или его родители здесь?

– Ваша, он тут один живет, и я вообще думал поселиться у него, – не думая выпалил я.

Пережевывая вареное мясо, он уставился на меня улыбающимися глазами, а потом рассмеялся. Амир внимательно, словно вычитывая с меня какой-то текст, всматривался в мое лицо.

– Я серьезно, ваша, я уже предупредил папу, – вновь необдуманно сказал я и пожалел, что впутал отца. Ведь теперь Висайту точно покажется, что я на что-то пожаловался.

От улыбки дяди не осталось и следа. Амир недовольно закачал головой.

– И что сказал твой отец? – ваша отложил вилку, сложив руки на столе.

На втором этаже послышался плач Алимы, и Селима поспешила подняться к ней.

– Он позволил мне переехать.

– Алелай, – сокрушенно протянул дядя. – Саид, скажи на милость, что тебя тут не устроило?..

– Нет, дело не в том, что меня что-то не устроило!..

– …может, тебя тут морили голодом? Или загружали работой? Или палками тебя тут били?

– Нет…

– Может, мы тебя тут гоняли по всему городу по своим делам?

– Ваша…

– Наверное, мы тебя игнорировали и носом от тебя воротили?

– Ваша! – прикрикнул я. – Зачем ты это все говоришь? Я начинаю злиться.

– Злиться начинаешь? А мне каково? Я думал, тебе все нравится, что мы тебя окружили заботой…

– Ты меня слушаешь? Я сказал, что я чем-то недоволен?

Меня ужасно разозлила его реакция. Он так драматизировал, боясь лишь исключительно за то, что о нем кто-то может сказать, что он негостеприимный хозяин. Тем не менее, я держал себя в руках, хоть и мечтал об одном – ударить по столу как можно сильнее и выйти из комнаты.

– А как еще это расценивать, Саид? – вмешался Амир.

– Я просто считаю, что будет лучше, если я начну жить самостоятельно. Я не говорю, что я вам мешаю, даже если это и так! Я просто хочу все делать сам!

– Так! – резко и грубо оборвал он. – Знаешь, что? Если твой отец тебе разрешил, тогда делай то, что считаешь нужным, – ваша окончательно огорчился, вновь принявшись за еду.

Я не думал, что его страх общественного мнения настолько запущен и настолько владеет его эмоциями. Казалось бы – что такого? Если бы мой племянник захотел самостоятельного существования, я бы его только поддержал. Меня бы не заботило, что об этом подумают окружающие, если бы сам я понимал, в чем дело.

Я встал из-за стола и поднялся в комнату. Заказав такси, я выволок свои вещи на лестницу и вынес их во двор к воротам. Ко мне вышел Амир.

– Не обижайся, но это очень странное решение, – сказал он, опустив руки в карманы. – Мы думали, тебе тут нравится.

– Амир, когда твой отец успокоится, заверь его, пожалуйста, в том, что я был более чем доволен тому приему, который вы мне оказали. Мне нравится бывать у вас, но жить – я чувствую, что это лишнее.

– Дело твое. Ты на него не злись, ты ведь знаешь, как ему важно, чтобы все было идеально.

– Только он сам и помешал тому, чтобы так все и было.

– Мы на днях в Шатой все поедем. Вы с ним там помиритесь, будь уверен.

За воротами захрустел гравий, и во двор просочился свет фар.

– Скажи хоть, куда это ты переезжаешь? На Розы Люксембург, куда мы его отвозили?

– Нет, намного ближе. Я тебе сброшу адрес в сообщении.

– Хорошо. Ну, давай, брат, на связи, – он сжал мне плечо.

«Что за дни?..» – думал я. То вчерашняя драка, то эта, высосанная из пальца ссора с дядей. Я был раздражен тем, как омрачилось такое полезное для моего развития событие. Воодушевившись после разговора с отцом, мой настрой был втоптан и размазан его старшим братом. Теперь я чувствовал себя страшно нелепо, сидя в этом такси со своими вещами. Пристыженный своими инициативами, я теперь и вовсе засомневался: а стоило ли мне менять привычный уклад жизни и уезжать из Москвы?