Таппенс чуть покраснела. Миссис О’Рурк была наблюдательна. «Миссис Бленкенсоп» ответила с еле заметной досадой:

– На самом деле я много вязала. Я так и сказала мисс Минтон. Но, сдается, она любит поучать.

Все согласно рассмеялись. Через несколько минут к ним присоединились остальные постояльцы, и дали гонг к обеду.

Во время обеда разговор крутился вокруг животрепещущей темы шпионажа. Пересказывались старые, широко известные анекдоты. О сиделке с мускулистыми руками, о священнике, прыгнувшем с парашютом и совершенно не благочестиво выразившемся при жестком приземлении, об австрийской поварихе, прятавшей приемник в камине спальной, и обо всем, что случилось или чуть было не случилось с тетушками и двоюродными братьями и сестрами присутствующих. Разговор вышел на «пятую колонну». Посыпались обвинения в адрес английских фашистов, коммунистов, партии мира, уклонистов от военной службы. Это был совершенно обычный разговор, который можно было услышать почти каждый день, но тем не менее Таппенс пристально рассматривала лица и поведение говоривших, пытаясь уловить хоть какое-нибудь красноречивое выражение лица или слово. Однако все было напрасно. Лишь Шейла Перенья не принимала участия в разговоре, но это можно было списать на ее обычную неразговорчивость. Ее смуглое упрямое лицо было мрачным и задумчивым.

Карла фон Дейнима сегодня за столом не было, так что можно было не сдерживаться.

Конец ознакомительного фрагмента.