– В скит поплывем, дождемся парохода. У меня договоренность с капитаном, – Сильвестр Карпович понимал, каждое им высказанное слово зэками воспринимается, что он их обманывает. Такова их воровская сущность – людям не доверять.

– Что ж, можно и подождать парохода, бывали случаи и не столько времени ждал, чтоб лоб зеленкой не помазали. – Веревка сказал грозным тоном, что всем стало понятно, в их компании с этого момента он главный, хотя не носит полковничьих погон, как хозяин зоны. Курт посмотрел на Сильвестра Карповича, а он на него, их взгляды сошлись, оба понимали: вчерашний разговор за чаем пошел не по намеченному плану и причина – зэки, и он подтвердился.

Отплыв на некоторое расстояние, Сильвестр Карпович повернул катер к берегу. Причаливая, скомандовал:

– Видите вон ту кучу веток, – показав на нее рукой, – это скрад. Быстро переодеваться, продукты сносите в катер. Я тоже переоденусь, за рыбаков сойдем. Ясно?

Веревка за всех ответил:

– Что-то мы на рыбаков не похожи – кожа да кости. Люди взглянут на наши рожи и сразу поймут, кто мы такие.

– Ты что предлагаешь здесь на бережку разбить «цыганский табор», харчевню открыть?

Веревка первым спрыгнул на берег, недовольно отреагировал:

– В твоей зоне жиру не накопишь. Повара варят щи для зэков из свиных рулек, а мясо по себе разбирают. Посмотришь на их животы – бабы беременные.

– Зэкам не положено есть мясо, на свободе откормите свое рыло. Хватит базарить, шевелите копытами, впереди долгий путь, – хозяин ответил на его же жаргоне, надеясь в душе, что роль главного в этой команде он не утратил, оставаясь все еще начальником лагеря.

Переодевшись и сев в катер, казначей сразу запел песню:

Мне цыганка на вокзале нагадала

Дальнюю дорогу и казенный дом,

Счастья и любви мне пожелала,

И в жизни не жалел чтоб ни о чем.

Я руку золотил ее цыганскую

И все просил: «Ты больше расскажи

Про жизнь мою шальную арестантскую,

Где много фальши, пошлости и лжи».

– Эй ты, загнанный вор, – обратился к нему Сильвестр Карпович, – ты репертуар-то свой блатной попридержи, не в зоне находишься. Пой то, что нормальные люди поют, калинку-малинку или как там «Ой, мороз-мороз, не морозь меня, моего коня!», – предложил слова из народных песен.

– А кто нас здесь на реке слышит, если что водяной, – казначей дерзко ответил и улыбнулся скользкой улыбкой, явно ненавидя хозяина.

Сильвестр Карпович посмотрел на Курта, а он на него, оба снова поняли, это только начало их общения с блатными, а что будет далее?

– Слышат, не слышат, а поостеречься не мешает. Ну, если так хочешь петь, пой. Меня больше всего волнует в нашей компании Гитлер. Курт, ты как будешь с народом общаться, акцент свой немецкий не скроешь, сразу догадаются, что ты не русский?

– Я уже над этим вопросом думал, скажу, что родом из Прибалтики.

– Хм, из Прибалтики, так там у них тоже другой говор. Не пойдет.

Курт, раздвинув руки в стороны и подражая блатным выходкам Веревки, сказал:

– Так под кого мне тогда канать?! Скажи, я подстроюсь!

– Лучше помолчать. На крайняк скажи, что ты немецкий антифашист, все ближе к теме.

– Хм, а что?! Можно назваться и антифашистом, если разговаривать с органами не буду, а там быстро вычислят, документов-то у нас нет.

– Обещали сделать, только бы парохода дождаться.

В разговор вмешался Веревка:

– Дождаться парохода? Это полбеды, а с золотом как? В чемодане его не понесешь, ручка отлетит, и в штаны не спрячешь, мусора сразу заметут.

Сильвестр Карпович подытожил разговор:

– Как сядем на пароход, тогда и решим. А пока нам еще надо доплыть без приключений до скита…

Ближе к полуночи, подплывая к скиту, Сильвестр Карпович прервал долгое молчание: