Некоторые тексты говорят о странном свете или огне, который пронесся вдоль Иордана. Так, в Верчелльском (IV в.) и Сен-Жерменском (VTI в.) кодексах к общеизвестному тексту Евангелия от Матфея добавлена следующая фраза: «Когда Он принял крещение, ярчайшее сияние поднялось над водой, вызвав страх у всех собравшихся». Об этом явлении упоминает и Евангелие эбонитов: «И тотчас великий свет осветил все вокруг». О нем же говорит Иустин Мученик в «Диалоге с Трифоном»: «И когда Иисус пришел к реке Иордан, где Иоанн крестил, и сошел в воду, то огонь возгорелся в Иордане; а когда Он вышел из воды, то Дух Святой, как голубь, слетел на Него, – как написали апостолы этого самого Христа нашего»>138.
Автор 4-го Евангелия не видел самого крещения (о котором и не рассказывает>139). Но он был на берегу Иордана «на другой день». Это изящный ход, позволяющий ему упростить и сделать более обобщенным рассказ о ходе событий. Иоанн, опираясь на собственные воспоминания юности, рассказывает, что на следующий после крещения день Иисус вновь пришел к Иоанну Крестителю. Тогда аскет указал на него своим ученикам: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира. Сей есть, о Котором я сказал: за мною идет Муж, Который стал впереди меня, потому что Он был прежде меня. Я не знал Его; но для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю»>140.
«Агнец Божий». Этот образ, вероятно, не отсылает в данном случае к пасхальной жертве, то есть к крестной смерти Иисуса, который должен принести себя в жертву во искупление грехов, подобно невинному агнцу. Речь идет об агнце победоносном, о торжествующем Мессии из апокалиптической литературы. Иоанну Крестителю, который был родом из священников, этот образ был хорошо знаком по Книге Еноха и Заветам двенадцати патриархов. В Апокалипсисе Баруха говорится, что этот агнец явится восстановить справедливость, покарать дурных людей и уничтожить в конце времен господство зла и греха. После этого все люди станут святыми: такое райское видение рисует еврейская традиция.
Некоторые толкователи Священного Писания пытались разрешить противоречие между фразой из Евангелия от Иоанна (где Иоанн Креститель говорит об Иисусе: «Я не знал Его») и свидетельством Луки о родстве Крестителя и Иисуса. Лука упоминает об этом в трогательном эпизоде «посещения» из рассказа о Благовещении (беременная Христом Мария приходит в гости к своей родственнице Елизавете, которая тоже беременна). Если признать Иисуса и Иоанна родственниками, можно ли представить, что они не были прежде знакомы? Однако значение цитаты из Иоанна, скорее всего, иное. По сути, Креститель хочет сказать: «Я знал Иисуса лишь поверхностно; я не подозревал о его величии; я не догадывался, что тот, Кто грядет, – и есть он».
Иоанн Креститель добавляет к своему свидетельству: «Я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем». Это нисколько не удивляет Иоанна, ведь если верить его собственным словам, он заранее был предупрежден через Божественное откровение: «На Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым». Потому Иоанн заключает: «Сей есть Сын Божий»>141. Это выражение можно понять в том смысле, в котором оно широко применяется в Ветхом Завете>142. Например, в древних Израильском и Иудейском царствах царей считали «Сынами Божьими»>143. Но евангелист Иоанна, конечно, отсылал своего читателя к представлению о «Единородном Сыне Божьем». Для Иоанна Крестителя впечатляющее зрелище, свидетелем которого он был, – это исполнение пророчества Исаии: «И почиет на нем Дух Господень»