Захария входит в храм, в Святая Святых, в то время как народ ожидает снаружи и молится. Это час жертвы вечерней, во время которой он возлагает фимиам на горящие угли. Аромат фимиама, который понимается вверх, является символом молитвы: «Да направится молитва моя, как фимиам, пред лице Твое, воздеяние рук моих – как жертва вечерняя», – говорится в Пс 141, 2. Книга Откровения изображает литургию небесную так: четыре животных и 24 старца имеют «каждый гусли и золотые чаши, полные фимиама, которые суть молитвы святых» (Откр 5, 8). В тот час, когда соединяется небесная литургия и земная, священнику Захарии является «ангел Господень», имя которого пока что не называется. Он стоит «по правую сторону жертвенника» (Лк 1, 11). Эрик Петерсон описывает ситуацию так: «Это была южная сторона алтаря. Ангел стоит между алтарём и семисвечным светильником.

По левую сторону, с северной стороны алтаря, стоял стол с хлебами предложения» (Op. cit., S. 22).

Место и час являются святыми: новый шаг истории спасения полностью вписан в порядок Завета Божия на Синае. В самом Храме во время его литургии начинается новое: внутренняя непрерывность истории отношений Бога с людьми проявляется самым сильным образом. Это соответствует заключению Евангелия от Луки, где возносящийся в небо Господь указывает ученикам, что они должны вернуться в Иерусалим, чтобы там принять дары Духа Святого и оттуда нести Евангелие в мир (см. Лк 24, 49–53).

Однако в то же время мы должны видеть различие между возвещением рождения Иоанна Крестителя Захарии и Благовещением Рождества Иисуса Деве Марии. Захария, отец Иоанна Крестителя, является священником и принимает весть в Храме во время литургии. Происхождение Марии не упоминается. К Ней был послан от Бога архангел Гавриил. Он входит в Её дом в Назарете – городе, неведомом Священному Писанию; в дом, который мы можем представить себе как, вероятно, смиренный и очень простой. Противоположность двух сценариев не могла бы быть большей: священник – храм – литургия – с одной стороны; неизвестная молодая женщина – неизвестный городок – неизвестный частный жилой дом – с другой стороны. Знаком Нового Завета является смирение, скрытость – знак горчичного зерна. Сын Божий приходит в уничижении. Одно соединяется с другим: глубокая преемственность истории деяний Божьих с новизной скрытого горчичного зерна.

Вернёмся к Захарии и объявлению вести о рождении Иоанна Крестителя. Не только с точки зрения пространства предсказание происходит в контексте Ветхого Завета. Всё, что здесь говорится и происходит, пропитано словами Священного Писания – таким же образом, как мы размышляли выше. Слова получают свой полный смысл только через новые события – и наоборот: события остаются значимыми, потому что они происходят из Слова, являются исполненным Словом. Две ветхозаветные группы текстов взаимно дополняют здесь друг друга в новом единстве.

Во-первых, здесь близкие истории предсказания рождения сына от неплодных родителей, который появляется именно как дарованный от самого Бога. Подумаем, прежде всего, о возвещении рождения Исаака, наследника завета, которого Бог даровал Аврааму: «Так говорит Господь: через год Я опять буду у тебя. И будет сын у Сарры, жены твоей… Авраам же и Сарра были стары и в летах преклонных, и обыкновенное у женщин у Сарры прекратилось. Сарра поэтому внутренно рассмеялась… И сказал Господь Аврааму: отчего рассмеялась Сарра… Есть ли что невозможное для Господа?» (Быт 18, 10–14). Тесно связана с ней также история рождения Самуила. Анна, его мать, была бесплодна. После её горячей молитвы священник Илия предсказал ей, что Бог исполнит её мольбу. Она зачала и посвятила своего сына Самуила Господу (см. 1 Цар 1). Таким образом, Иоанн стоит в большом ряду тех, кто был рождён от неплодных родителей через чудесное вмешательство Бога, для Которого нет ничего невозможного. Так как он таким особым образом приходит от Бога, он полностью принадлежит Богу, и опять же поэтому он полностью отдан людям, чтобы привести их к Богу.