Когда он в море, она варит суп и думает о нем и какой бы суп она ни варила, он всегда пахнет морем. Те, кто пробует его, говорят, что никогда не ели ничего подобного.

Когда он стоит на палубе и всматривается в линию горизонта, он чувствует, как корабль плывет по волнам мягко и уверенно, как его растопыренные гребнем пальцы по ее золотым волосам…

* * *

Человек возвращается в свое купе, когда все уже спят. Не спит только старик – сидит с двумя стаканами холодного чая в руках. Видно, что он ждал его все это время. Человек ужасно устал, ему хочется только лечь в постель и погрузиться в сон. Это просто, нужно только не смотреть в глаза, быстро, не сбавляя шага подойти к полке и подтянувшись на руках устроиться на самом верху, завернуться в одеяло и деловито отвернуться к стенке. Но вместо этого, он почему-то садится на краешек чужой постели, игнорируя сонное ворчание моряка-папайи, и ему становится неловко. Старик улыбается.

* * *

Василию Модестовичу хочется рассказать свою историю о том, как они уезжали на фронт и девушки бросали им в руки цветы и улыбались, и махали руками, а одна девушка, с черными глазами и тугими косами, улыбалась только ему. Он не знал кто она и откуда, но она снилась ему много раз, и когда он переправлялся в тыл, пристегнувшись ремнями к грохочущему днищу поезда, и когда лежал с ранением в госпитале, и все эти годы после. Он чувствует, что не сможет рассказать об этом и вместо своей истории должен рассказать что-то более значительное. И он рассказывает историю своей жены.

* * *

В 1942 году Альбина была приговорена к расстрелу. Вместе с другими девушками, голодными и грязными, она провела последнюю, как она думала, ночь своей жизни в подвале СД. Там было так холодно, что все они молились только об одном – что бы расстрел начался как можно скорее. Утром по свежему снегу их привели в назначенное место и выстроили в шеренгу спиной к яме. Никто не кричал и не плакал, пока немцы заряжали ружья, а потом методично расстреливали одного за другим. Но ей повезло. Пожалуй, ее бабка была права, когда говорила, что она родилась под счастливой звездой. Молодому капитану армии Люфтваффе понравилась красивая и строгая русская девушка, и он сохранил ей жизнь, убедив командование, что она пригодится на вверенном его семье заводе по сборке снарядов и бомб.

Так Альбина стала счетоводом. Всю войну она считала бомбы, возможно, убившие ее отца, братьев, ухлестывавшего за ней косого гармониста, каждого второго мужчину ее деревни и еще тысячи и миллионы людей, оставшихся по ту сторону противостояния. Она считала быстро и хорошо. Не потому, что хотела помогать немцам, не потому, что боялась за свою жизнь и даже не потому, что молодой и статный капитан смотрел на нее в такие минуты с неподдельным обожанием. Просто она умела считать быстро и хорошо, и не в ее правилах было делать что-то не в полную силу.

А когда война закончилась, она провела самый счастливый месяц своей жизни в его загородном доме, купаясь в реке и нося только кружевное белье. Потом она узнала, что ее деревня не погибла и уехала на родину. Он же никак не препятствовал ей. Из покосившейся, съеденной временем избушки Альбина писала ему грязные письма, пахнущие презрением и прахом этих четырех военных лет. Она вышла замуж за русского патриота и никогда больше не видела немецкой крысы.

– Два года назад, когда она была уже в бреду и умирала, она все время шептала его имя, как заведенная… Ей казалось, что он вот-вот войдет в комнату, сядет на краешек ее постели и проведет рукой по волосам. Может быть, она думала, что он спасет ее и в этот раз… кто знает.