− Анюта, работа любая уважаема, если она не одним местом делается, – отец укоризненно посмотрел на дочь. – Ты же на финансиста училась, в этом разбираешься хорошо, и любила предметы. Давай, я тебя на эту должность устрою куда-нибудь. Но к себе не возьму, а то гонять буду по работе, без снисхождений.
− А я к тебе и не пойду, – она положила на подушку голову. – В воскресенье я тебе назову место, куда я устроюсь. Дай время подумать.
− Не вопрос. Не выспалась?
− Да, вчера танцевала всю ночь.
− Ну тогда спи. Не мешаю, – он развернулся.
− Ага. Давай, увидимся.
− Давай.
Она заснула сразу. Ей снился Лондон.
Англия. Лондон. 1830-е гг
Туман плыл над Темзой, заволакивал горизонт, утяжелял воздух. Туман покрыл все: сады, мосты, площади и старое Вестминстерское аббатство с его кладбищем, на котором за прошедшие века упокоились Уильям Блейк, Чарльз Диккенс, Альфред Теннисон, и немало других английских мастеров слова. Теперь от них, собранных вместе в Уголке Поэтов, остались только серые плиты, кельтские кресты и глыбы памятников с эпитафиями. Sic transit Gloria mundi, – «Так проходит слава земная». А туман царствовал над Лондоном. Он даже скрыл купол великого творения Кристофера Рена – Собор Святого Павла, одну из жемчужин столицы Англии. Архитектор возводил собор на протяжении тридцати трех лет, и теперь любому прохожему было заметно, насколько монументально это строение, требовавшее кропотливых расчетов и нечеловеческих усилий при строительстве. Говорят, что пожилой Рен, когда в 1708 году завершил строительство, плакал над своим детищем от счастья. Уникальность этого собора еще и в том, что благодаря точным расчетам архитектора, многотонный козырек над входом держится только под тяжестью несущей стены. Колонны, на которые он якобы опирается – всего лишь красивый муляж. Между их вершиной и козырьком небольшой зазор. Архитектор не хотел ставить эти опоры, но духовенство, опасаясь, что козырек может рухнуть и накрыть собой проходящих людей, настояло на этом. Кристофер Рен послушно развел руки, молча кивнул и сделал все равно по-своему. Что же, виват, гений! Козырек за века существования собора так и не обвалился.
Как раз на творение Кристофера Рена и смотрела Анна Диманче, восхищаясь благородностью линий и монументальностью неоклассицизма. Она жалела, что купол скрывал туман, но даже фасад, видимый в белой пелене, впечатлял и очаровывал. Англия встретила француженку туманом, и вот уже третий день он не хотел оставлять эти древние кельтские земли. Холод ноября обещал скорые заморозки. Если вы зимой никогда не видели тумана, витающего над сугробами, то отправляйтесь на родину Уильяма Шекспира, и там непременно встретите это редкое природное явление. Английская погода и холодный британский юмор – вещи на любителя…. Истинная парижанка, каковой была Анна, видела, конечно же, и на своей родине величественные соборы, красивые аббатства, громадины дворцов и замков, но здесь все было абсолютно другое. Пролив Ла-Манш разделял не две страны, а два мира. Я не берусь утверждать, что англичане и сейчас не любят французов, но издревле взаимопонимания между кельтами и галлами не было. Чего стоила хотя бы Столетняя война, длившаяся с 1337 по 1453 годы! Примеров такого долгого противостояния между народами история больше не помнит (и, слава Богу!). Об этом и промелькнула мысль у Анны, когда она смотрела на хмурые бледные лица прохожих. Чопорность, непроницаемость и невозмутимость англичан разительно отличалась от французской ироничности, быстроты и хитрости, которая особенно впечатляла на лицах парижских Гаврошей, привычных для жителей этого города так же, как и туман для лондонцев или солнце для римлян. То, что она иностранка, было видно сразу – от открытости смуглого лица до покроя платья по последней парижской моде. Это ей не мешало, и даже наоборот, она не раз замечала восхищенные взгляды мужчин, отлично скрываемые под полуприкрытыми веками. Показывать эмоции бестактно для джентльмена, это одна из основ чести. Анна все прекрасно понимала, и забавлялась, иногда посылая быстрые улыбки в их стороны. Ни один из испытуемых этой красивой и веселой девушкой не прокололся и не выдал изменившимся лицом чувств. Надо отдать должное джентльменам, – я бы не смог устоять под ее чарами, хотя, воспитание – это сила, и оно у меня далеко не британское.