Встретились. «Моя будущая» оказалась подтянутой, стройноватой шатенкой. Портил немного жёсткий рот и нос большого размера. Но мне-то что, думал я беспечно. Ещё немного, ещё чуть-чуть – и я француз. Да и первые минуты знакомства нас сблизили.

Мою суженую звать Алоиза. И пришла она с маленькой собачкой на руках. Я же, как галантный вообще, да в прошлом – цирковой, сразу накатил первый шар.

Ах, говорю, мадмуазель, какая у вас чудная собачка. Конечно, от волнения всё перепутал и вместо chien[2] сказал cheval[3].

Но получилось хорошо. Непринужденно. С хохотом, с заказом кофе и пирога с яблоками. За мой счёт. Ладно, думаю, всё окупится. Я уже одной ногой шагнул в законную, легальную и такую весёлую французскую жизнь.

А веселье продолжалось.

Через несколько дней в том же кафе мы повстречались вновь. Процесс развивался. Алоизу я стал называть Лизой, что ей очень понравилось. Меня она почему-то решила называть «мой маленький Бычок».

Все эти фамильярности меня не то чтобы настораживали, но какой-то незначительный дискомфорт начал ощущаться. Но и прошёл немедленно, ибо Лиза достала лист бумаги, на котором были изложены основные позиции нашей сделки.

Я рад был безмерно. Всё подтверждается. Дама деловая. Строгая. Не вертихвостка. Ура, вперёд!

«Так вот, мой Бычок, – начала Лиза, – я не хочу и себе, и тебе неприятностей. Поэтому всё должно быть чётко, нам с тобой понятно. Осторожность же везде не повредит. Даже в России, к которой ты уже скоро не будешь иметь никакого отношения. N’est-ce pas?[4] Итак. Во-первых, ты должен познакомиться с моей мамой», – что не входило в мои планы.

«Во-вторых, ты должен сфотографироваться у меня в доме: в ванной, в клозете, в зале, с братьями и соседями», – это входит в мои планы. Нет, далеко не дура, подумал я, пристально разглядывая её фигуру.

На следующей неделе я нанёс визит домой к Лизе. Она жила в большом, очень добротном доме рядом с Парк-де-Со.

Для тех, кто не знает, будет интересна следующая информация: в окрестностях Парижа существует так называемый «буржуазный треугольник»: город Бур-ля-Рен – город Антони – Парк-де-Со.

После описания дома Лизы и места его нахождения мои друзья вынесли ориентировочную стоимость – не менее шести миллионов франков.

Лиза жила там с мамой, которой я и наносил визит. Старушке было уже 97 годов. Но отменной энергии, резвого ума и жёсткого взгляда.

Конечно, всё было чинно и чопорно. Салфетки, которые не гнулись от крахмала. Хрусталь. Серебро. Позолота бокалов.

Про себя я думал, вкушая окорок с дыней, на кой ляд этой Лизе вся затея с браком. Фиктивным. Да с небольшими деньгами. Нет, как Бог свят, здесь что-то нечисто.

Да и Лёка стала волноваться и нервничать. Особенно после моего рассказа про дом, Парк-де-Со, серебро и старушку аж 97 годов.

У меня у самого в голове такие тараканы забегали, что я не знаю, как я буду ответствовать в свой Судный день.

Процесс мой развивался, но только очень медленно. Лиза заявляет – теперь встречаться будем дома. Нечего тратиться на кафе где ни попадя.

«Да и ты, мой Бычок, маме понравился».

Я решил, наконец, поставить всё на свои места.

«Лиза, – говорю, – мне любовь твоей мамы до фонаря. Мы всё для перестраховки проделали. Ежели “брак” – то давай, идём, наконец, в мэрию. Если нет, то нет».

И Бог с кофием и сдобой. Что упало – то пропало.

Но Лиза не взволновалась. Смеялась даже. Всё будет, как тебе нужно. Мне же, говорит, нужно железное алиби. Поэтому теперь, до мэрии – а это через три недели – прошу у меня бывать дома каждую субботу. И с цветами для мамы. (Где же я денег-то на цветы наберу! Пока одни расходы. Приход – только от Лёки, да что там, пустой мизер.)