Старик низко поклонился собеседникам.

— Подождите, господин Лэн Шейн, — остановил его принц. — Вы забыли свой мешочек с орехами…

— О, пожалуйста, оставьте их себе. Я так рад, что угощение пришлось вам по вкусу… Пусть боги пошлют благословение для всех ваших дел!

После этих слов почтенный старец с решительным видом зашагал в сторону гор.

— Может, все-таки не надо было его отпускать одного на ночь глядя? — задумчиво спросил Дао Юн, раскусывая очередной орех.

Принц пожал плечами:

— Не удерживать же его силой. К тому же, он казался таким бодрым. Надеюсь, с ним все будет в порядке.

— Как думаете, может, это стражники похитили девушек? Раз здешние стражники творят преступления…

— Может быть. Хотя стражники были здесь вчера, а девушки пропали сегодня. Мне кажется, в ближайшие часы мы их не найдем… Но надо постараться.

Они еще некоторое время поболтали, удобно устроившись на бревне и смакуя орешки. Вставать и снова куда-то идти совершенно не хотелось. Наконец принц стряхнул с колен ореховую шелуху и передал еще не опустевший мешочек Дао Юну.

— Я больше не хочу. Доедай все, раз тебе так понравилось, и пора возвращаться к нашим. Вдруг появились какие-то новости.

К сожалению, новостей не было. Принц с Дао Юном вернулись в лагерь последними, когда уже сгущалась темнота и их самих собирались искать. Решили еще на всякий случай пройтись по округе утром, а потом двинуться в путь дальше. Ясно было, что пропавших девушек поблизости нет.

В крайне унылом настроении сели ужинать. Поводов для переживаний хватало — из-под носа у тринадцати вооруженных мужчин кто-то похитил двух хрупких девушек, доверившихся их защите. И совсем не похоже было, что Шай Дэ и служанки могли по какой-то причине сбежать сами… Некрасивая картина складывалась, можно даже сказать, позорная. Гордиться абсолютно нечем, оправдания сложно подобрать.

Принц отказался от ужина и вскоре отправился спать в повозку.

— Я что-то совсем устал.

Сквозь сон он потом слышал, как Дао Юн открывает дверцу и укладывается на свое место.

Второй раз принц проснулся от невыносимой боли в животе, внутренности будто кто-то разрезал острым ножом.

Почти теряя сознание, Сенлин простонал:

— Дао Юн, мне так больно…

Ответа он не услышал, с трудом повернулся на бок. Сквозь занавеси на оконцах в повозку пробивался смутный свет, снаружи слышались встревоженные голоса. Постель напротив смята, но Дао Юна на ней не было.