Это явно была проверка.

Я еще только училась на медсестру, но опыт работы в больнице у меня был большой: я начала практиковаться чуть ли не с первого дня учебы. Мать дала мне вполне посильную задачу, но вовсе не для того, чтобы я продемонстрировала свои навыки. Она хотела узнать, стану ли я сопротивляться. Я понимала, что, если дам ей отпор, навечно утрачу невидимость для Иден Руни – и для всех Руни вообще. Меня уже не оставят в покое.

– Медикаменты принесли? – спросила я бесцветным, ровным голосом. Уж кто-кто, а я умела делать вид, будто меня не существует, даже под пристальным взглядом. Никаких слабостей. Никакого бунта. Никаких эмоций.

Мать молча кинула на мою кровать черную сумку. Я открыла ее. Внутри оказался простенький набор для оказания первой помощи: ножницы, скальпель, щипцы, игла, хирургическая нить.

– Надеюсь, от твоей помощи будет прок, Анна, – сказала мать.

На самом же деле за этими словами крылось другое: я тебя отпустила, потому что мне это было выгодно. Но ты по-прежнему моя, душой и телом. И так было всегда.

– Тут нет никаких обезболивающих, – сказала я.

– Они ему не нужны. – Мать перевела пристальный взгляд с меня на Рори. – Как и мне не нужно было, чтобы этот соплежуй ввязывался в драку в баре. Именно сегодня, это ж надо! Другого времени не нашлось?

Драка в баре. Мне тут же вспомнился мрачноватый зеленоглазый парень в щеголеватой рубашке, глубокие тени на его скулах, стакан, оставленный на самом краю стола.

– Мне надо руки помыть, – сказала я и пошла к кухонной раковине. Я выиграла немного времени – этого хватило для того, чтобы сосредоточиться на мысли, что моя мать, кажется, задумала проучить вовсе не меня. А Рори.

Он был старше меня на пять лет и тяжелее фунтов на сто, и все же ему придется безропотно сидеть на стуле, пока я снова и снова буду вонзать иглу ему в кожу безо всякой анестезии, потому что альтернатива гораздо, гораздо страшнее.

Я выключила воду и пошла обратно. Мне совсем не хотелось его зашивать. Если кто-то узнает об этом, меня выгонят с учебы. Хуже того, я стану соучастницей семейного преступления, которое подтолкнуло Рори вступить в драку в баре именно сегодня назло моей матери.

Но, если я откажусь, думала я, она разозлится еще сильнее, и Рори придется совсем туго. Кузен смотрел на меня так, будто хочет плюнуть мне в лицо, а потом сблевать – именно в таком порядке.

– Садись, – велела я Рори. Оставалось надеяться только на одно: что, если я безропотно выполню приказ матери, без тени слабости или бунта, она успокоится настолько, что снова обо мне позабудет, ну или хотя бы отвлечется на время.

Чтобы я успела закончить учебу. И придумать, как увезти Кэйли.

Рори сел. Я приподняла его голову. Потом пошла в ванную за антисептиком – а заодно выкроила себе еще немного времени на раздумья. Обработала руки и инструменты, потом вскрыла иголку и нить. Они, к счастью, уже были продезинфицированы.

– Давай уже за дело, – сказала мать и шагнула ко мне.

«Вперед», – сказала я себе, но приступить к работе было не так-то просто. Ситуацию осложнял Рори, который постоянно дергался. Я поднесла иглу к ране и решила отвлечь его разговором – потому что совет расслабиться вряд ли бы помог.

– Кто это тебя? – спросила я.

– Че? – спросил он. Как ни крути, а Рори не был самым умным из моих кузенов.

– Сегодня в баре тусовались богатенькие ребята, – уточнила я. – Кто из них тебя так разукрасил? – Вопрос переманил на себя все его внимание, и я смогла начать.

Работала я уверенной рукой. Иголка ведь самая обычная. А кожа – это просто кожа.

– Да не важно, – тихо ответил Рори, едва шевеля губами. – Я всех троих придушу. Ух, подонки!