В голову полезли гадкие мысли, среди которых больше всего было обиды. Если Шерридан хотел ударить меня побольнее, у него получилось. Вряд ли он догадывался об этом, но попал в самую цель. В яблочко.

Собрав в стопку листы с лекциями, я поднялась из кресла и отправилась в кабинет. Там имелись раковина и зеркало. Мне срочно требовалось хотя бы умыться.

Плеснув в лицо холодной воды, я промокнула его полотенцем и уставилась на своё отражение. Волосы чуть растрепались, пришлось заново собрать их в низкий пучок. Щёки были бледными, как и губы, зато светло-серые глаза сейчас казались особенно большими. Красивая женщина? Ну да, мне часто говорили, что я красива. И что выгляжу намного моложе своих тридцати четырёх лет. Вот только это было просто внешностью.

Мой бывший муж часто повторял, что ему досталась кукла, напрочь лишённая чувственности. Называл ледышкой и даже бревном. С первого года брака заявлял, что в постели от меня толку ноль. Поначалу ещё пытался что-то во мне изменить, но потом смирился и начал искать развлечения на стороне. А я, честно говоря, вздохнула с облегчением.

Мы вполне неплохо жили. Да, как соседи или друзья. Меня даже не трогали его измены, да и не было между нами любви ‒ она поразительно быстро пропала. Потому, когда полгода назад он предложил развестись, я согласилась без лишних возражений. Вот только перед тем, как окончательно уйти из нашей с Илем жизни, Серфим ещё раз попытался уложить меня в постель. И я даже не сопротивлялась. Если честно, сама надеялась, что вот сейчас смогу испытать хоть толику возбуждения. Увы… ничего не вышло.

Наверное, именно поэтому меня так обидели слова Шерридана про его готовность стать моим рабом в постели. Нет, я бы никогда на такое не согласилась, но его фраза просто лишний раз напомнила, что я неправильная женщина. Сломанная. Бракованная. Которая несмотря на свою красоту… никому не нужна.

***

Эйтан Бестерли

‒ Дядя, я… Я просто не знаю, что делать, ‒ опустив голову, произнёс Шерри.

Он сидел в кресле у окна в моём кабинете и сейчас казался особенно юным. Растерянным. Полностью дезориентированным. Его было жаль, но умение вызвать жалость ‒ это точно не то, чем мужчине стоит гордиться. Я хотел видеть племянника сильным, тем более с его даром. Потому нынешнее зрелище вызывало у меня только неприязнь и раздражение.

‒ Она упёрлась и не желает идти на уступки, ‒ продолжал каяться племянник. – Несла чушь про важность воспитания и усвоения уроков. Про опасность вседозволенности. Но мы уже и так поняли, что поступили плохо. Больше такого не совершим.

‒ Или будете лучше прятаться, ‒ бросил я с иронией.

А Шерридан не ответил. Знал же, что врать мне бессмысленно. Всё равно распознаю ложь, и тогда будет хуже.

‒ Так, может, эта тиса[1] права? – спросил я. – Может, вас на самом деле стоит отдать под суд? Ничего сверхужасного вам не грозит. Отчисление, блокировка дара на год. Всё.

‒ Отец меня уничтожит, ‒ совсем поник парнишка.

А я нахмурился.

Увы, папаша у него тот ещё гад. Хотя, когда моя старшая сестра выходила замуж, её избранник казался вполне нормальным. Это уже потом в нём проснулся деспотичный самодур, который уже много лет держит в страхе всю свою семью. И за пятно на репутации рода он точно накажет сына. Скорее всего, просто вышвырнет из семьи, лишив и наследства, и содержания.

‒ Хорошо, Шерри, я поговорю с ней, ‒ согласился я, хоть мне совершенно не хотелось во всё это лезть. ‒ Напомни её имя?

‒ Профессор Кайс. Преподаёт историю, ‒ тут же воодушевился племянник, а в его глазах появилась такая явная надежда, что мне даже стало смешно. – Но выглядит она очень молодо, лет на двадцать пять максимум. Светловолосая, красивая. Дядя, всё, как ты любишь.