Аврора коротко улыбнулась и накинула на голову капюшон дорожного плаща, в котором проникла на кладбище под видом простой горожанки.

– И ты тоже береги себя.

Тристан первый покинул кладбище через запасную калитку. Слова Авроры засели у него в голове, но не приносили успокоения. Он не мог избавиться от груза на сердце.

Потому что там была одна пустота.

Каждый год в начале июня в Аталас съезжалось бессчетное количество людей. Жители Западного королевства праздновали наступление любимого времени года, устраивая в честь него фестивали, ярмарки и различные состязания. Проводили религиозные службы, выпрашивая у Единого щедрую на дожди погоду, чтобы уродился богатый урожай. Возможно, Адалина искренне бы полюбила этот праздник, но пока простой люд предавался веселью, знать Аталаса целую неделю не покидала Изумрудный дворец. Вечерами король Запада давал пиры, балы и театральные постановки, которые обычно завершались масштабным балом-маскарадом, где все гости могли на короткое время спрятаться за масками и скрыть настоящие имена. Но Адалина и так всю свою жизнь пряталась за чужой личиной, поэтому праздник воспринимала как очередную издевку судьбы. Каждый год любимый всеми аталасцами период становился для нее пыткой, но сейчас она ждала бал-маскарад как никогда прежде.

Адалина сидела перед трельяжем и сжимала в руках записку, уголки которой успели измяться. Вот уже несколько дней Адалина носила ее под тканью тугого лифа и вытаскивала при каждом удобном случае, чтобы убедиться, что это не игра воображения. Это ее реальный шанс навсегда покинуть золотую клетку.

Она в сотый раз пробежалась по заученному наизусть тексту:

Восточное крыло дворца, четвертый этаж, пятая комната справа по коридору, где стоит статуя однорукого всадника. Бал-маскарад, полночь.

P. S. Не забудь надеть под платье штаны и тунику. Взять с собой свиту, которая будет нести шлейф твоего наряда, увы, не получится.

Каждый раз, читая последнее предложение, Адалина хмыкала и придумывала колкие ответы для Порочного принца, весть об убийстве которого потрясла весь Великий Материк. Она не верила в правдивость этих слухов – не мог Тристан Вейланд умереть в пьяной драке, получив удар ножом в спину. Она не верила в это даже после того, как прошли его похороны. И вот теперь держала в руках доказательство своей правоты с таким трепетом, словно это не клочок самой дешевой на Западе бумаги, а редчайшее сокровище.

– Леди Адалина, – за спиной раздался голос Изобель, и она быстро спрятала записку в потайном отсеке фарфоровой куколки. – Его Величество желает видеть вас в своих покоях сию же минуту.

«Чтоб ему пусто было», – мысленно выругалась Адалина.

Она посмотрела на свое отражение в зеркале и брезгливо поморщилась. Лицо покрывал слой белил и румян, губы были выкрашены в ядовито-алый цвет, глаза подведены толстым слоем сурьмы, а голова чесалась из-за уродливого парика. Ей исполнилось всего пятнадцать, когда мать начала наряжать ее как дешевую шлюху из дома удовольствий, и Адалина не смела ей перечить. «Если хочешь выжить, носи маски», – говорила мать, и этому совету Адалина следовала беспрекословно.

Капнув на кожу благовоние, которое ненавидел Стефан, она расправила пышную юбку и направилась к двери. Прогулка в пасть дракона, легендами о котором ее в детстве пугала старшая сестра, казалась куда приятнее, чем поход в комнаты новоиспеченного короля. Особенно сейчас, когда его самый близкий друг, кронпринц Артур, умер в темнице; в городе продолжались беспорядки, несмотря на празднества; а коронацию перенесли на неопределенный срок. Стефан был злее любого голодного бездомного пса и бросался на всех без разбора. Но особое удовлетворение ему доставляло издеваться над Адалиной.