– Устал, Саймон? – проявил я сочувствие, когда тот загрузил нашего страдальца рядом со своей избранницей.

– Есть немного, – с некоторым удивлением в голосе отозвался он. – Не понимаю, что происходит. Раньше мог неделю не спать и прекрасно себя чувствовал, а сейчас будто сил лишился.

– Такова доля обычного человека, – философски заметил я. – Ну и каково оно? Стоило жертвовать искрой, чтобы потерять свои суперспособности?

– Зато теперь я могу просто жить, а не участвовать в игре. Мне это никогда не надо было.

Я усмехнулся, глядя на его бесхитростную, моментально преобразившуюся физиономию и в чём-то даже позавидовал этому огромному, но слишком уж добродушному великану. Мне бы вот так взять и соскочить с пробега, бросить всё к чёртовой матери и спокойно забиться в нору. Чтобы никто и никогда не нашёл и не принялся заново ставить надо мной свои незатейливые, но жестокие эксперименты.

Но нет. Не зря же система выбрала мне специальность вершителя правосудия. Да и вязну я в этом, ни разу не понятно зачем, придуманном процессе. Не дай бог кто из оставшейся четвёрки станет победителем, кто знает, что станет с Землёй? Вдруг, завладев мифическим венцом всевластия, усевшись на столь же легендарный трон, этот человек, пользуясь неограниченными ресурсами, устроит настоящий геноцид для местного населения?

Кто-то должен это прекратить. И этот кто-то – я сам. Ведь тот же Лободрот сказал, что я единственный из тех, кого он знает, который относится к людям, как к людям.

– Открой багажник, Саймон, – вместо продолжения этой темы, сказал я.

– Зачем?

– Открой и увидишь. Это чтобы потом лишних вопросов не возникало.

Тот снова пожал плечами, мол, надо, так надо и выполнил мою просьбу.

– Знакомься. Эта сука – теперь твой бывший начальник. Медарон его звали.

– Ничего не понимаю, – раздалось сзади и я вновь усмехнулся.

– Садись, друг, и поехали отсюда. Надо уже сменить машину.

Вот так, собственно, и закончилось наше знакомство с Ходорковичами. Подаренный стариком Гридоебовым автомобиль отыскали довольно быстро. Пришлось правда протопать пару километров пешком, ибо бензин всё-таки кончился, зараза.

Петюня так в себя и не пришёл, поэтому не знаю, чем мог потешить Лободрот ненасытную Светлану, но остатки сил он, по моему мнению, сжёг, когда тащил парня на своём горбу. Мне пришлось нести клетку с нахохлившимся Мудилой-Гилтри, а Света вела псину Медарона, держась за импровизированный поводок. Впрочем, она могла этого и не делать, поскольку оба эти организма и так были у меня на привязи.

Я ничего не рассказал своим спутникам о переносе сознания Автора, поэтому попугай для них так и остался Мудилой. А вот на собаку Лободрот нет-нет, да и поглядывал с изрядной долей опаски.

И лишь отойдя метров уже на двести от нашего средства передвижения, я неожиданно вспомнил о странном свёртке Галины, который она не захотела мне показывать. Что-то личное у неё там, видите ли. Пришлось даже вернуться, порыться в салоне и прикарманить находку, чтобы потом изучить её содержимое чуть позже, на досуге. Если он, конечно, когда нибудь подвернётся.

Нам повезло, что чёрный внедорожник Иннокентия Афанасиевича, заботливо укрытый от посторонних глаз буйной лесной растительностью, по-прежнему находился на своём месте. Хоть здесь удача улыбнулась. Иначе я завалился бы спать прямо в ближайшую канаву, невзирая на урчащий от голода желудок, на тысячи жалящих кожу насекомых, на сырость и вообще на всё на свете.

Ещё большим везением оказалась большая пластиковая бутыль с водой, так что мы втроём вволю нахлебались воды, чуть притупив чувство голода. Хотя Лободроту, судя по всему, выпить надо было пару вёдер, чтобы напиться, но он стоически перенёс процедуру мини-водопоя, сказав, что воду обязательно отыщет, а, возможно, и раздобудет еды, пока остальные будут спать.