– Но как мы здесь вообще оказались? – спросил он и с сожалением заглянул за край обрыва, за которым в самом низу маленьким пятнышком недосягаемо серел оставленный мешок.

– Это одно из моих свойств, как искры, – ответил я и тут меня неожиданно прорвало. – Кстати! Саймон.

– Да, Александр.

– Я понимаю, что у тебя ко мне накопилось много вопросов. Если хочешь что-то спросить – спрашивай. И… спасибо тебе.

– За что – удивился тот.

– За искру. Даже не могу представить, чего ты лишился.

– Да не за что мне спасибо говорить, – замялся он. – Я ведь давно хотел её отдать, но во-первых, сэр Медарон не разрешал…

– А во-вторых?

– Её можно отдать только истинному игроку.

Так, стоп! Но разве нельзя было передать свои способности вместе с этой пресловутой искрой кому-нибудь из остальных одиннадцати советников? Мне казалось, что данный вариант напрашивался сам собой. Совсем я запутался во всех этих хитросплетениях, затеянных игрой.

Исходя из моего предыдущего, не такого уж и большого опыта, следовало, что правил в ней вообще никаких нет. Одни только ограничения. Да и те, при большом желании и известной доле везения, можно было благополучно обойти. Наверняка и Галина с Медароном смогли бы придумать способ передавать друг другу запрещённую информацию, если бы сильно постарались.

Интеллекта не хватило? Может быть и так. А может и в самом деле, статисты – так сказать, обслуживающий истинных игроков, персонал, не имели возможности обмануть игру исходя из своего второстепенного положения. Что если только мы шестеро имеем возможность лавировать во всей этой помойке, создавая свои собственные правила? Или семеро, считая выбывшего уже Петюню?

Однако советники вроде тоже могли считаться претендентами на получение искры. Если поверить Галине о нашем происхождении. Но почему тогда я один вышел в сеть с момента рождения? Об остальных одиннадцати не было ни слова. И я единственный из всех подвергался пыткам в клиниках и лабораториях практически всю свою сознательную жизнь на Технеции.

Что-то здесь опять не сходится. Как же мне надоело блуждать в потёмках, не имея возможности получить внятные ответы на свои вопросы.

– Ты это точно знаешь? – спросил я Лободрота. – Про передачу искры?

– Ну… мне сэр Медарон рассказывал, – пожал тот плечами и бросил нетерпеливый взгляд в сторону проделанного мной входа в лабиринт прибрежных зарослей. – Только я уж теперь и не знаю, правда это или нет. Получается, он не всегда был со мной искренен. Может и в этот раз обманул.

– Да уж, – усмехнулся я. – Твой ключ тот ещё брехун. Во всех смыслах этого слова.

Видно было, что киберианину не терпится вернуться к своей случайной возлюбленной. Беспокойство настолько неприкрыто читалось на его физиономии душегуба, что я даже слегка смутился. А ведь у него такое, наверное, впервые за его долгую жизнь. Несмотря на заверения, что все люди для репторов одинаковы на лицо. Однако ж Светлану как-то выделил из этой одноликой массы, душа так и рвётся в жаркие объятия прирождённой шлюхи, временно оккупированной инопланетной бабушкой-девственницей.

Хотя Милие, судя по всему, получила наконец вожделенную порцию плотских наслаждений, дождалась своего принца, по совместительству бывшего рабовладельца и убийцу. Любовь она такая… Сослепу можно и в крокодила влюбиться.

– Ладно, пошли обратно, – вновь усмехнулся я. – Пора выбираться из этой дыры.

– С удовольствием, – расплылся в улыбке Лободрот и я уже в который раз отметил степень отчаяния Милие в плане её желания познать радость секса.

– Так ты ничего не хочешь у меня спросить? – вспомнил я наконец начало нашего разговора, когда мы бодро протопали уже пару сотен метров.