- Подожди, - смотрю в упор на Егора. – С ней все в порядке? Она где? В больнице? Жива?

А у самого сердце заходится. И ведь догадываюсь, что жива и все в порядке с ней, иначе бы разговор был в другом ключе, но все равно в груди скребет.

- Жива. Были небольшие повреждения, но уже более-менее в норме.

- Она дома? – спрашиваю я.

- В больнице. Она под следствием, Илья, - говорит уже Виктор и я поворачиваюсь к нему.

- Но… как… почему она виновата? В чем? – не понимаю я.

- В аварии, - спокойно отвечает Егор. – Ну, так хотят выставить.

- Кто?! Сука. Кто?! Погоди, - опускаю взгляд и пытаюсь хоть что-то понять. Размышляю вслух: - она уехала с этим щенком. Как его. С Багратовым. Но он же был за рулем. Какого хуя Ника-то виновата? А?! – поднимаю взгляд на Егора.

- Серый, там серьезная авария произошла. Труп там. Тачка, в которой была Вероника, выскочила на красный сигнал. Лобовое столкновение. Руслан Багратов в реанимации. Веронике повезло – даже ничего не сломала, ушибы только.

- Труп, ты сказал? – уточняю я.

- Вчера пассажир второй машины умер в реанимации. Не приходя в сознание. Водитель жив, но у него там перелом, по-моему.

- Сука, - шепчу я и сам наливаю себе виски. Виктор и Егор молча наблюдают за мной. Я выпиваю стакан залпом и морщусь. – Она жива, - выдыхаю. – Глупенькая. Она неделю без меня? Почему ты мне сразу не сказал?! – зло смотрю на Виктора.

- Ну, пиздец, - усмехается он. – Я сам, вот, позавчера узнал. Случайно! Зашел к Егору в офис, а там дело Вероники.

Я все равно злюсь. Не на Виктора. На себя. Я неделю спокойно жил, а Ника в это время…

Вот, кажется, что пиздец ведь. Авария, повреждения, даже труп, а мне радостно на душе. И, сука, стремно признаться в этом, но радостно. Потому что это значит, что не спала она с ублюдком. Они просто не доехали.

Не спала с ним. Моя. Глупенькая маленькая девочка.

- Так, - уже другим тоном говорю я. – А почему Нику-то обвиняют? Не она же была за рулем! Она же тоже пострадавшая!

- Ну, вот, а следствие считает по-другому, - произносит Егор.

- Какого хуя? Что за следствие?

- Багратов, этот правозащитник ебаный, сыночка своего выгораживает. Якобы, за рулем была Ника. У ублюдка малолетнего и прав-то нету.

- Сука. Конечно, нет, - говорю я. – Сосунку еще и восемнадцати нет. Хуй ли он на тачке гоняет? Тварь!

Во мне все кипит.

- Ну, вот, на это и давят. Якобы, машину им дал Багратов-старший, но чтобы Ника вела. А Руслан – пассажир. У него же прав нет.

- А у Ники они есть? – удивленно спрашиваю я.

- Тоже нет. Но кого это волнует?

- Но, сука, а камеры? А свидетели? Да, сука, водитель второй машины! Он же видел, кто за рулем был! – негодую я.

- Камеры именно в тот день не работали на том перекрестке, - усмехается Егор. – Представляешь? А водитель… Тут главное другое.

Пристально смотрю на него.

- Вероника Кравцова сама дала в самом начале признательные показания, - говорит Егор и я опять падаю в кресло.

Что?! Какого хрена творит эта девчонка?!

- Да ты гонишь… - говорю тихо.

- В деле есть, Серый. Ее показания.

- Да какого вообще?!

- Есть. А сейчас она хочет отказаться от них. Но…

- Что?!

- Это уже не так легко сделать. Слишком много других, якобы, доказательств… Багратов уже не даст просто так. Вцепился, сука.

Я опускаю голову и ладонями тру глаза. Сжимаю ладонь в кулак и бью им в другую ладонь. В комнате повисает тишина. Мы все молчим.

- Я хочу увидеть ее, - говорю, наконец, поднимая взгляд на Егора. – Где она?

- Ты уверен? – спрашивает Виктор и я поворачиваюсь к нему. – Девчонке и так хреново, Илья. Если ты хочешь…

- Я хочу ее увидеть, - повторяю я. – Где она?