Окунаю ладонь в ковш и прикладываю девчонке ко лбу. Горячая! Блять, реально перегрелась. Дурочка.
Нащупываю пульс. Слабый.
Ну, сука, мне только этого не хватало. Ну, спасибо, сынок.
Единственное, что я знаю из способов оказания первой помощи, – массаж сердца и рот в рот.
Ну, что мне целовать девчонку сына?
Стою над ней, уперев руки в бока. Взгляд падает на какие-то железки на купальнике. Ну, точно дурочка. Кто такой купальник с побрекушками в парилку надевает?
Поддеваю железку пальцем – горяченная. Такая и ожог оставить может.
Пытаюсь оторвать побрекушку, чтобы не касалась кожи. Нихрена не получается. Только купальник развязывается от моих усилий.
Плевать.
Дергаю за тряпку и она легко снимается. Стараюсь не смотреть на грудь. Складываю ладони на левой половине и надавливаю. Три толчка и потом наклоняюсь и накрываю ее губы своим ртом. Наполняю ее воздухом. Отрываюсь и опять то же самое.
Я очень стараюсь, но нихрена не помогает. Девчонка, как лежала дохлой рыбой, так и лежит. Что делать дальше, не представляю. Мне и самому уже не по себе. Душно. Печка все еще парит.
Сажусь рядом с девчонкой и убираю с ее лица прилипшие волосы. Вздыхаю и опять делаю ей искусственное дыхание.
И, вот, когда я наклоняюсь над ней, чтобы в очередной раз вдохнуть в нее воздух, слышу, как скрипит дверь.
– Илюшенька! – это голос Жанны.
Сейчас я как никогда рад ее видеть.
– Ах! – восклицает она уже совсем рядом. – Илья! Что все это значит?!
Поворачиваюсь к ней. Стоит, подперев бока, и, нахмурившись, смотрит на меня.
– Что-что? Не видишь, что ли, девчонке плохо стало, – отвечаю грубо.
Подхватываю Веронику на руки и иду к выходу.
– Илья! – кричит Жанна требовательно и семенит за мной. – Ты же целовал ее! Илья!
– Не будь дурой! – рычу зло. Мне только этих разборок не хватало. – Плохо человеку! Я делал искусственное дыхание! Отвали, Жанна. Не до тебя!
– Тебе всегда не до меня, – бурчит и не отстает.
Я ногой пинаю двери и несу девчонку наверх.
– Ты что?! Ты ее в нашу комнату принес?! – не успокаивается Жанна. – Илья! Ты что?!
Не обращая на нее внимания, кладу Веронику на кровать. Взгляд скользит с лица на грудь.
Нет, блять. Нет. Отворачиваюсь и дергаю покрывало. Кидаю на девчонку. И в этот момент у меня с бедер слетает полотенце.
– Ты без трусов?! – кричит Жанна.
Совсем дура. Нет. Все. Надо с ней завязывать. Подарить кольцо какое-нибудь и пусть уебывает.
– Илья! Ответь!
– Ты что не видишь сама?! – ору на нее и поворачиваюсь к ней полностью и рукой показываю себе между ног.
– Я вижу, – цедит она. – Вот именно, что я все вижу, – и так многозначительно кивает мне на ширинку. – Ты возбудился, Илья! И на кого?! На какую-то пигалицу?!
– Сука, – матерюсь я. Возвращаю полотенце на место, подхожу к Жанне и грубо хватаю ее за предплечье. Тащу к двери. – Проваливай, – цежу сквозь зубы. – Чтобы я тебя здесь больше не видел. Усекла?
– Илюшенька, но как… Подожди… Илюшенька…
Толкаю ее прочь из комнаты и захлопываю дверь.
21. Илья
Искоса смотрю на лежащую на кровати Веронику и едва успеваю скинуть полотенце и натянуть на себя боксеры, как дверь в комнату с грохотом распахивается. Без стука! И в комнату влетает Максим.
Грозно смотрит на меня, потом замечает девчонку. Подскакивает к кровати.
– Ника! Ты что? Ника! – трясет ее.
– Да оставь ты ее, – кладу на плечо ему руку.
– Отец! – оборачивается и строго смотрит на меня. – Что все это значит?! Почему Ника и ты… почему она в твоей постели?! Отец!
– Ты бы, сынок, раньше о бабе своей заботился, – ухмыляюсь я. – Даже не вспомнил. Если бы не Жанка, задохнулись бы мы.
– А ты что же? – смотрит с усмешкой. – Спас ее?