– Дикая кошка, – рычит он с яростью. – Думаешь, тебе поможет это представление?

Он не церемонясь поднимает меня, и швыряет снова на диван, заламывает руки за спину, и прижимается пахом к моим обнаженным ягодицам. Я извиваюсь, но ничего не могу сделать. Меня колотит, я кричу, срывая голос. Хоть и понимаю, что мне уже ничего не поможет. Мерзавец возьмет свое, все равно. Сделает что захочет…

Он возбужден, и явно намерен мне это продемонстрировать.

– У тебя есть последний шанс рассказать мне правду.

Что он имеет в виду? Что я должна рассказать ему? Как может этот ненормальный угрожать мне насилием, чего хочет добиться, унижая и пугая беззащитную девушку?

Как же я ненавижу его! Отчаянно, бешено! Попади мне в руки сейчас оружие, не задумываясь бы его применила. Но я голая и беззащитная, на грани обморока, который сейчас возможно сейчас для меня единственное средство защититься… По крайней мере, отключиться от ужаса, который со мной происходит.

– Хорошо. У тебя был шанс.

Шанс? Чудовище называет это шансом?

– Я не понимаю, что должна рассказать! Я ни в чем не виновата. У меня умерла мама и я прилетела на похороны… Это все…

Мужчина отстраняется от меня, но не успеваю обрадоваться, как он стаскивает меня с дивана и разворачивает к себе лицом.

– Ты сама выбрала.

– Я ничего не выбирала!

Отскакиваю, но он неумолимо надвигается. Пячусь, сзади больно ударяюсь о стол. Дальше отступать некогда. Зверь надвигается на меня, и вот я уже прижата его телом, только спереди. Так еще хуже. Меня пугает все. Его запах, острый и терпкий, даже колючий. Очень подходящий ему парфюм. Ни одной спокойной ноты, сплошное напряжение и острота.

Оказываюсь зажатой между его телом и столом. Зверь гораздо выше меня, нависает сверху. Нет сомнений в том, кто из нас сильнее. Быстрее. И разумеется опаснее. Я словно муха, попавшая в паутину.

– Посмотри на меня.

Снова отрывистый приказ. Но я устала что мне приказывают, и полна решимости бороться пока есть силы. Упрямо пялюсь в пол. На остроносые дорогущие ботинки.

Крупные мужские пальцы ложатся на мой подбородок, сжимают его и приподнимают. Зажмуриваюсь. Да, глупо и по-детски, знаю… Мысленно сжимаюсь в комок. Джерт молчит, и это тягостно-вязкое молчание между нами, еще страшнее, чем его отрывистые приказы.

Открываю глаза. Его взгляд прикован к моей груди. У него длинные густые ресницы, – зачем-то отмечаю это про себя. Очень темные. Чернее ночи. Кожа смуглая, но все же Джерт не похож на турка. С ужасом чувствую, как под пристальным взглядом удлиняются и твердеют мои соски.

Джерт медленно поднимает ресницы. Черный взгляд завораживает и обжигает.

– Отпустите меня… – шепчу с отчаянием, чувствуя себя невыразимо уязвимой.

Его глаза вспыхивают красноватыми всполохами.

– Я не отдаю свои подарки.

Горло сжимается от этих слов.

– Вам нравится причинять боль?

Мне показалось или правда заметила отголосок страдания на этом волевом и жестком лице? Даже если и было, то всего секунду, а потом потонула в черных глубинах зрачков.

– С чего ты взяла, что я собираюсь причинять боль тебе? Просто хочу оценить подарок Мустафы по достоинству. Может, тебе даже понравится.

– Для вас проблема найти женщину, которая согласится быть с вами добровольно? – спрашиваю и чувствую, как пульс начинает скакать бешено, я в шоке от собственной смелости. Отчаянной безбашенной смелости человека который понимает, что плахи не избежать…

– Даже интересно, как далеко ты намерена зайти в этой игре, – в голосе ни грамма насмешки.

– Я не играю, сколько же это можно повторять! Я… Хорошо, хотите полной откровенности? Я никогда не была с мужчиной! То, что вы сделаете… убьет меня. Не смогу после этого жить, ясно? Хочу, чтобы вы это понимали, когда…