- Вы поранились? - кажется, мой собственный бокал в этот миг меня догнал, потому что голос двучал нетвердо. - Я помогу...

Я наклонилась, снова покачнулась, почувствовала, как свободной рукой Мирон поддержал меня за талию. Удивительно, но сейчас меня это ничуть не смутило. Я потянулась за салфеткой, осторожно промакнула ей руку мужчины. Он замер, будто боялся меня напугать.

- Нужно обработать... - тихо сказала я. - Здесь рана, она небольшая, но глубокая и...

- Марьяна, - хрипло позвал вдруг Мирон. - Посмотри на меня.

И я посмотрела. Глаза его отчего-то стали волчьими, голос звучал глухо. Альфа моргнул - и снова взглянул на меня, теперь уже человеческим взглядом. А потом он высвободил свою ладонь из моих, подхватил меня за талию, усаживая к себе на колени.

- Иди сюда...

- Мирон Владимирович...

- Это приказ, Марьяна.

Я сделала глубокий вдох, а потом он притянул меня к себе и поцеловал.

23. Глава 23

Я бы хотела оправдаться тем, что сейчас я номинально принадлежу стае Мирона, а значит, его приказы имеют на меня особенное действие. Была бы я из Северных, я не могла бы противиться ни единому его слову - но я ведь могла.

Сейчас же я не чувствовала в себе ни сил, ни, что куда важнее, желания сопротивляться тому безумному порыву, который меня охватил. Даже сквозь одежду я чувствовала горячее тело Альфы, слышала сильное и неровное биение его сердца.

Жаркие поцелуи, крепкие руки, срывающееся дыхание и мое, и его. Я даже не подумала о том, что нас может кто-то увидеть, только хваталась за невероятного мужчину, которого знала всего несколько дней, как за спасательный плот, способный удержать меня на плаву.

А я тонула в океане боли и предательства. Сначала отец, потом Глеб... Все так стремительно и страшно... Вот так в один миг я потеряла вдруг все то, что берегла, чем дорожила. Только сейчас я поняла, что у меня больше нет ни семьи, ни человека, которому я просто могла бы довериться.

- Марьяна... - хрипло произнес Мирон. - Ты плачешь...

Я даже не заметила, как снова побежали по щекам предательские слезы. То ли от осознания того, как жестоко обошлась со мной жизнь, то ли от того, что до безумия хотелось прижаться к сильному мужскому телу, отдаться его горячим ласкам и ни о чем больше не думать. Хотя бы не сегодня. Но это была роскошь, позволить которую я себе не могла.

Мирон словно что-то почувствовал. Он осторожно привлек меня к себе, шептал что-то успокаивающее и даже, кажется, поцеловал меня в макушку. И в этом не было ничего романтичного или интимного, скорее просто жест поддержки, которого мне так не хватало.

- Говорят, самая темная ночь перед рассветом, - мягко сказал он. - Нужно просто верить, Марьяна.

- А ты веришь? То есть вы...

- Верю, маленькая, верю, - улыбнулся Мирон.

Не знаю, что удивило меня больше. Его неожиданная нежность, отчетливо звучащая в голосе, или ласковое касание моей щеки, чтобы смахнуть одинокую слезинку. Я вздохнула, и в этот миг...

Не знаю, что вдруг изменилось. Я почувствовала запах его крови, понимая, что прежде он не подносил травмированную руку так близко ко мне, к моему носу. Теперь же сознание помутилось.

Внутри просыпалась волчица, тесня человеческий разум. Отчетливо я понимала только то, что ее безумно тянет к Альфе. Настолько, что она больше не способна держаться. Счастье, что я хотя бы не обернулась прямо у него на коленях.

Плохо соображая, что происходит, я поднесла ладонь Мирона к губам и лизнула, останавливая кровь. Глаза мужчины тотчас полыхнули желтым.

- Марьяна... - прохрипел он. - Не надо...

И в этот миг я словно очнулась, понимая, наконец, что только что произошло.