– Послушай, я же… Я же девка Буйного! Я с ним. А ты… Тебе разве приятно прикасаться к чужой? Которую другой трогал.

Я несу всё, что приходит в голову. Упираюсь спиной в стол, запрокидываю голову. Посылаю умоляющий взгляд мужчине.

Но ему всё равно. В глазах – ни капли жалости. Сплошная похоть. Желание взять то, что ему не принадлежит.

Может… Может это плохая идея? Златой притворяться. И я всё неправильно поняла. А для Демидова чужую девушку трахнуть – это новое достижение?

– Ты мне отсос должна, – припечатывает.

– Должна? – выпучиваю глаза. – Когда это? Нет. Это…

– Жигу проебанную помнишь? А как на коленях передо мной стояла? Обещала после аукциона отработать всё. Обещания выполнять нужно, малая. Если сама не хочешь – я помогу.

Господи, почему у него такая память хорошая? Я сама забыла ту ситуацию, вычеркнула из памяти!

Я случайно наткнулась на Дикого, перед тем, как меня похитили. На благотворительном аукционе.

Настолько испугалась мужчины, что лепетала что-то. Лишь бы отпустил. Хотела убраться подальше.

Кажется, намекала, что буду рада с ним встретиться потом? Откровенно флиртовала от испуга?

Черт. Дикий ведь это просто так не оставит.

– А я… – подскакиваю на ноги, с тревогой смотрю на пистолет. Сглатываю, трясёт меня. – Я… Понимаешь, я бы и рада была. Но понимаешь, я немного нервная.

– А то я, сука, не заметил, – рявкает. Опускает ладонь на стол.

Пальцами прикасается к пистолету. Намекает, что мне пришёл трындец.

Мой взгляд от одного оружия к другому прыгает. От заряженного ствола к… Ну, тоже к стволу. Тоже заряженному.

И кажется, оба варианта убить меня могут.

– И дёрганная, – часто киваю. – Очень дёрганная. Это не моя вина! Спазмы.

– Что ты чешешь, блядь?

– Ну, спазмы. Глаз дёргается, всё тело. И челюсть… Челюсть тоже дёргается. Она сжимается! Непроизвольно. Иногда так стискивается, что я не могу ничего сделать. Заклинивает. А я не хочу ваше достоинство ранить. Мне кажется, вы сильнее расстроитесь, если ваш член пострадает. Такая потеря.

Пальцы Дикого перемещаются на пистолет. Сжимают ствол, но пока дуло на меня никто не наставляет.

Испуганно прижимаю ладони к груди. Часто хлопаю ресницами, чувствуя подступающие слёзы.

Я не хочу! Я не должна… Почему он такой безжалостный?!

Я едва не плачу от радости, когда Дикому звонят. Сейчас что-то случится, он уйдёт, и я буду в безопасности.

– Слушаю, – отвечает, не сводя с меня горящего взгляда. – И? По делу, блядь. Что?

Я прислушиваюсь к разговору. Нервно ищу чем-то, чтобы меня защитить могло.

Дикий только злее становится. Венка на виске пульсировать начинает от клокочущего гнева. Его кто-то расстроит сейчас – а последствия на меня выльются.

– Занят, – отрезает. – Да. Пар спущу, и к вам подтянусь. Самим – нихуя не решать. Ясно?

Мужчина сбрасывает вызов, отбрасывает телефон на стол. Возвращает внимание ко мне.

Наступает. Это напоминает игру «кошки-мышки». Вот только мне некуда прятаться. Он снова словит.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – повторяю шёпотом. – Я… Это всё нервы. Я не могу. А потом отдохну, как врач прописал. И может тогда… Мне нужен покой. Иначе ничего не получится. Попробуете и… Клац.

Клацаю зубами, демонстрируя возможные последствия. Только Дикого ничего не пугает. Не берёт.

Но взгляд врезается в меня. Следит за тем, как слёзы подступают к моим глазам. Ещё суровее становится.

– А потом…

– Потом? – Дикий сжимает мой подбородок, притягивает к себе. Кажется, начинает верить? Поэтому я часто киваю. – Учти, малая, я долги со всех собираю.

– Да, конечно.

– Два дня у тебя. Вернусь – и в глотку трахну. Без отсрочки.

Я лишь киваю как болванчик, не могу остановиться. Два дня – это много. Это целая вечность!