– Певчая птица, ангел, попавший в силки,

Радужный пленник коварной и ловкой руки.

Посланница неба, прости, что я,

Поймал тебя, что ты моя.

Клетка твоя станет вблизи окна,

Песня твоя птицам другим слышна.

Кто-то в ней слышит смех, кто-то в ней слышит плач,

А кто-то в ней слышит шаги у дверей – это пришел палач…

Положив руку на колено Ирине, Аксёнов начал подпевать Вячеславу Бутусову. Это был один из его любимых исполнителей. Кстати, земляк, родился в Красноярске в 1961 году. Услышав лет в 15 песни группы «Наутилус Помпилиус», Аксёнов сразу понял, что это его. Было в этих текстах что-то интригующее, загадочное, влекущее. А после того, как он узнал, что лидер группы еще и является красноярцем, интерес Аксёнова к коллективу только возрос. Он скупил все альбомы группы и часами до дыр заслушивал аудиокассеты. «Кстати, скоро Бутусов должен приехать на концерт в наш город. Возможно, позову с собой Ирину», – подумал Аксёнов. Он сделал звук громче, и, к его удивлению Ирина пропела вместе с ним:

И птица поёт, пока жив птицелов,

И жив птицелов, пока птица поёт.

Кто из нас птица, а кто птицелов,

Знающим слово не надобно слов, не надобно слов.

– Ого, Иришка, ты тоже любишь эту группу?

– Еще бы, в юности заслушивалась «Наутилусами», как впрочем и миллионы людей по всей нашей необъятной….

– Кстати, Бутусов в ближайшем будущем намерен посетить родные пенаты. Давай сходим на концерт, оторвёмся?

– Смотря когда, если будет возможность, то конечно сходим, – улыбнулась Ирина. – С удовольствием послушаю и подпою. Я, кстати, в детстве ходила немного в музыкальную школу. Ну, это я не хвастаюсь, а просто делюсь информацией о себе. Хотела стать певицей, но увы, не удалось.

– Да ты Иришка, просто молодец, – поцеловав девушку в щёку, сказал Аксёнов. – Ну что, куда поедем?

– Есть одно прекрасное местечко за городом, если ты не против, давай двинем туда.

– Ириша, я, конечно, скажу сейчас банальность, но с тобой, да хоть на край света, – весело произнес, Аксёнов. – Рули, а я буду твоим штурманом.

В здание краевой администрации вошёл элегантно одетый мужчина лет сорока. Он был облачён в дорогой костюм серого цвета, аккуратно причесан и всем своим видом показывал, что чувствует себя в этом здании, словно пиранья в воде. В одной руке мужчина держал какие-то бумаги, а во второй сотовый телефон. Уверенной походкой прошагав мимо поздоровавшейся с ним девушки, брюнет посмотрел на часы и ускорил шаг. Стоявший возле металлоискателя лейтенант полиции, конечно же, не стал требовать у вошедшего удостоверения. Страж порядка отдал честь и услужливо отошёл на несколько шагов в сторону. Лихо вбежав на второй этаж, мужчина дернул одну из дверей кабинета и вошёл. Первой, кого он увидел, была юная секретарша:

– Ой, Андрей Юрьевич, а вас уже Синицын два раза спрашивал – пролепетала юная дива, наводившая марафет на своё прекрасное личико.

– Машенька, сколько раз я тебя учил, перво-наперво поздоровайся, а затем уже о проблемах вещай, – босс погрозил девушке пальцем. – Подождёт Синицын, ничего не случится с ним. И не такие важные птицы ждут моё высочество. Давай кофе сделай и мигом мне его доставь. Только не как вчера, когда двадцать минут пришлось ждать. Ок?

– Хорошо, Андрей Юрьевич. Я мигом.

Зайдя в свой кабинет, Липницкий убрал телефон в карман, положил бумаги на шахматную доску и расположился в своём огромном кресле, при этом закинув ноги на стол. Вот уже как полтора года он был хозяином этого кабинета. А, значит, и вице-губернатором великого и могучего Красноярского края. Липницкий долго шёл к своей цели. А цель была проста: подняться как можно выше по коридорам власти. И первый серьёзный шаг в этом направлении, как он считал, был сделан сразу после университета. Закончив экономический факультет Красноярского Государственного Университета, Андрей отправился на стажировку в Англию, где прожил два года и поднабрался разных полезных знаний. Со связями же у него никогда не было проблем. Сын самого Юрия Липницкого, бывшего начальника красноярской милиции, а впоследствии удачливого бизнесмена всегда получал то, что он хотел. Ведь отец позволял своему чаду, что угодно, активно осыпая его денежными знаками с юности. Он же прорубил для Андрея окно в политику.