Нет, не трусость заставляла его натягивать маску одинокого странника. Слишком острое зрение. Грей ясно видел ту правду, которую не замечали другие. Как только ты даешь кому-нибудь возможность ранить тебя, он очень скоро начинает этим пользоваться.

Грей прошел в гардеробную, взял темно-синий костюм и сорочку и положил их на кровать. Натянув брюки, он уже собрался застегнуть молнию, когда краем глаза уловил какое-то движение на улице.

Его руки застыли на месте, он наклонился к окну.

Грей узнал бы эти светло-рыжие волосы где угодно.

Джой Мурхаус ехала на велосипеде по дороге, ведущей к их дому, а ее длинная волнистая грива развевалась позади, точно флаг. Она остановилась сбоку от дома и, оглядевшись, поняла, что проскочила вход для прислуги. Соскользнув с велосипеда, Джой пошла назад пешком и скрылась из вида.

Тело Грея задрожало, как после изнурительного бега, кровь стучала в висках, мышцы напряглись, будто он собирался бежать за ней.

Он чертыхнулся и положил руки на бедра.

Этого не могло быть. Он не мог испытывать ничего подобного.

Да, как бы не так.

А потом, словно приставляя пистолет к виску, его либидо мгновенно заставило его прокрутить перед глазами тот день, когда он застал ее в одном бикини.

Боже! Это случилось пару недель назад, но он представил себе эту картину с такой ясностью, как будто видел ее сегодня утром.

Подумать только, а ведь когда-то Грей считал достоинством свою способность воспроизводить все по памяти абсолютно точно.

В течение многих лет летом он встречал Джой в городе и считал ее хорошенькой, но неприметной. Но в этом сезоне что-то изменилось. И это произошло еще до того, как он пришел в «Уайт-Кэпс» и застал ее как раз в тот момент, когда она собралась искупаться.

Прежде миловидная, она превратилась в сказочное существо. Эти нежные изгибы тела, гладкая кожа, глаза, которые делались огромными и удивленно-испуганными, когда она смотрела на него.

По правде говоря, Грей не узнавал сам себя. Она была такая молодая. Ну, может, не совсем юная, но такая чистая. Такая невинная. Такая бесхитростная. В ней была та свежесть, которая заставляла его чувствовать себя так, словно он должен вымыть руки, прежде чем позволит себе дотронуться до нее.

Черт! Из-за этой ее невинности он чувствовал себя старым и грязным. Грязным после всего, что он делал. Старым, потому что не мог предложить ничего, кроме своего цинизма и непомерных амбиций.

Грей снова выругался и быстро надел сорочку. Пуговицы отказывались слушаться его пальцев, и он потратил вдвое больше времени, чем обычно, на то, чтобы застегнуть их. И забыл, куда дел запонки. На самом деле одну из них он уронил.

Когда Грей заправил края сорочки в брюки, от него не ускользнул тот факт, что он вдруг заторопился поскорей одеться и спуститься вниз.

И это уж точно не улучшило его настроения.

Джой прислонила велосипед к зданию и оглянулась. Она сама выросла в большом доме, но особняк Грея был огромен. По размеру это трехэтажное строение не уступало общежитию какого-нибудь колледжа и выглядело как замок. Прекрасно спроектированное, оно сияло в лучах закатного солнца чистотой светлых стен, сложенных из больших камней, яркой белизной отделки и блеском черных ставен.

– А-а, ты здесь! – раздался голос Фрэнки из открытой раздвижной двери. – Не желаешь ли помочь мне делать пирожные с кремом?

Войдя на профессионально оборудованную кухню, Джой убрала волосы наверх, чтобы не мешали, и закрепила их заколкой. – Я в вашем распоряжении. Просто покажи мне…

Удар с силой припечатал ее к стене и едва не сбил с ног. Что-то попало в нее, разлетевшись мокрыми брызгами, и на пол со страшным грохотом шмякнулась кастрюля. На кухне воцарилась гробовая тишина.