Улыбка, однако, так и не появилась. В облике вошедшего человека было что-то такое, что этому помешало. Свой хлыст он держал в руках так, словно это был не хлыст, а скипетр. Голову он нес так высоко и горделиво, словно был хозяином всего городка Сан-Пабло и словно весь дом шерифа со всем, что в нем находилось, тоже принадлежал ему. Вот так вошел этот незнакомец к шерифу Майку Нолану.

Стоя в дверях, незнакомец снял белый шелковый платок, который был повязан вокруг шеи, встряхнул его, аккуратно сложил и спрятал в карман. Затем снял шляпу, вытер лоб другим платком, несколькими ловкими округлыми движениями отряхнул пыль со своего платья и только тогда предстал перед шерифом Ноланом.

Шериф с изумлением увидел перед собой человека, по виду которого никак нельзя было сказать, что он долгие часы провел под палящим солнцем. Все в нем говорило об изяществе, а сапоги были начищены и зеркально блестели до такой степени, что, глядя в них, можно было бриться. Самым же удивительным оказалось то, что, когда он снял шляпу, волосы его не были спутаны и растрепаны и не мокры от пота после долгого пребывания в седле, а, напротив, аккуратно причесаны и разделены безукоризненным пробором. И в то же время лошадь у коновязи, на которой приехал этот странный человек, вся была покрыта красной пылью Юджина и серой грязью остальных миль долгого пути. Эти детали, на описание которых ушло столько времени, шериф заметил, бросив лишь один взгляд, на который не потребовалось и секунды. После этого он указал пришедшему на стул.

– Меня зовут Томас Нейсби Коркоран, – представился незнакомец.

Шериф порылся в памяти. Где-то в самой ее глубине шевельнулось это имя. Оно маячило далеко, на самом горизонте. Точно сказать он не мог. Тем временем с удивлением про себя отметил, что отчетливо выговоренное незнакомцем имя отнюдь не казалось неуместным. И шериф решил, что в его краях, к западу от Миссисипи, ни один человек, кроме этого, не смог бы представиться полным именем, состоящим из семи слогов, – его немедленно подняли бы на смех. И в то же время он понял, что к этому человеку никак нельзя было обратиться, назвав его Том Коркоран. Его нельзя было назвать и Томасом Коркораном. Обращаясь к нему, нужно было назвать его полное имя, произнося его ясно и отчетливо, – Томас Нейсби Коркоран.

– А я Майк Нолан, – представился шериф и протянул руку.

Рука его сразу же упала вниз, а челюсть выдвинулась вперед. Что ни говори, а шериф был ирландцем, и в нем мгновенно вскипела кровь: дело в том, что незнакомец не сделал ни малейшей попытки пожать протянутую Ноланом руку.

– Прежде чем мы станем друзьями, – проговорил Коркоран, – мне кажется, вам следует кое-что обо мне узнать, шериф, например, чем я занимаюсь, каков мой бизнес.

– Бизнес свой можете оставить при себе, – раздраженно отозвался шериф. – Я не собираюсь ни о чем вас расспрашивать.

– Мой бизнес, – сказал тем не менее Коркоран, – карты.

Голубые, близко посаженные глаза шерифа, словно у бультерьера, при этих словах широко раскрылись. Они никак не отвечали первому впечатлению, которое у него сложилось об этом человеке. Нолан готов был поспорить на крупную сумму, что незнакомец – один из новых шахтовладельцев, тех самых дельцов с Востока, которые скупили крупные пакеты акций рудников и приисков в Команчских горах. Он кивнул Коркорану, не очень себе представляя, что делать дальше, смущенный из-за допущенной ошибки и все еще не остывший от нанесенного оскорбления; теперь, однако, он начал понимать, почему Коркоран поступил именно так.

– Играть, полагаю, собираетесь честно? – спросил шериф, не скрывая насмешки.