Конечно, особо опасных элементов сюда не пустят. Жизнь и здоровье иностранных гостей защищены так же, как жизнь членов Политбюро.

Но фарцовщики, валютчики и девушки с пониженной социальной ответственностью чувствуют себя здесь вольготно. Почему их деятельность никто не пресекает? Этот «секрет Полишинеля» известен всем современникам, а вот чуткие души потомков могут его и не перенести, поэтому я лучше промолчу.

Уже от входа я замечаю две компании девушек, внешностью неуловимо напоминающих Аллу. Они также ревниво оценивают мою спутницу, но успокаиваются, услышав из моих уст русскую речь. На их добычу никто не посягает, а соотечественников они милостиво предоставляют другим.

Далее я вижу пару мужчин в блестящих нейлоновых полосатых рубашках, с хитрыми взглядами. А в глубине заведения замечаю большую и, кажется, уже несколько пьяную компанию в дорогих импортных костюмах, несмотря на теплую погоду, а одного даже в кожаном пиджаке с водолазкой под горло.

– А ты мне, случайно, не оставишь это колечко? – с надеждой в глазах спрашивает Алла, добавляя: – Или это тоже часть нашей конспирации?

– Это, конечно, для конспирации, – отвечаю я, – но его я, конечно, тебе оставлю.

Алла порывисто и бурно обнимает меня и, не сдержавшись, целует в губы.

Девушки за соседним столиком, видя такую картину, окончательно успокаиваются и перестают шептаться на наш счет.

– У вас, случайно, нет хереса производства совхоза имени Ковпака? – решительно спрашиваю у официанта.

– Нет, но у нас есть очень качественный, массандровский, – немного смущаясь, отвечает он.

– Что за халтура? – недовольно замечаю я. – А что у вас вообще есть из вин совхоза имени Ковпака!?

Официант еще больше смущается:

– На самом деле у нас ничего оттуда не имеется, но…

– Это просто безобразие! – возмущаюсь, делая своему новому крымскому знакомому рекламу. – Я слышал, что весь командный состав Черноморского флота предпочитает исключительно «Ковпаковский» херес. Ну ладно, принесите тогда «Массандру».

За хересом следует любимое Аллочкой «Новосветское» шампанское и коньяк для меня. Мы ведем себя шумно, много пьем и мало закусываем. В общем, действуем по уже отработанной схеме.

Когда зал заполняется и начинаются танцы, моя спутница приступает к «стрельбе глазами» в сторону мужчин в полосатых рубашках.

Но те, ловя призывные намеки, скромно опускают глаза. Их бизнес, скорее всего, не предполагает шума, а тем более знакомства с барышнями в присутствии их нетрезвых кавалеров. Валютчики, скорее всего. А возможно, фарцовщики, скупающие у моряков презервативы или дамские колготки.

Тогда она переключается на мужчин в элегантных костюмах, и ее «охота» становится гораздо успешнее. Выйдя покурить минут на десять, я, вернувшись, вижу ее танцующей с «кожаным пиджаком».

Подхожу к ним и с чувством глубокого удовлетворения прописываю ему по физиономии. Только в последний момент успеваю подумать, что компания из четверых человек для потасовки все же многовато.

К счастью, милиция прибывает так быстро, словно наряд дежурил прямо за входными дверями. Не удивлюсь, если так оно и было.

– Ваши фамилия, имя, отчество, – спрашивает у меня усталый лейтенант.

Ночка у него сегодня бурная, КПЗ полным полна. А ведь при его работе надо не просто пьяниц и дебоширов фиксировать, но и проявлять дипломатичность. Мало ли кого по курортным ресторанам наловят. Тут в вытрезвителях и армейские чины случаются, и народные артисты. Так что вести службу надо с пониманием момента, а то останешься в лейтенантах до пенсии, но уже в местах с худшим климатом.

– Евстигнеев Федор Михайлович, – говорю. – Передайте своему руководству, что я прошу встречи со следователем Виктором Сергеевичем Болотиным.