Горит огонь в твоей крови.
Для блага мира и для славы,
Для человечества – живи!
В наш век, безумный и кровавый,
Где злато из земли крадут,
Найди такие в поле травы,
Что Панацею нам дадут —
Лекарство и больным и старым,
Телам и душам свой приют.
Ведь стали жизнь и смерть товаром,
Запчастью – сердце, за него
Убьют, в погоне за наваром,
Чтоб жизнь свою, на шаг всего
Продлить, пусть проигравший плачет,
Когда прервётся жизнь его.
Иди путём, который начат
Под стон рояля, скрипки плач;
Пойми, что конь удачи скачет,
Чтоб сбросить всадника удач;
И укротить его непросто.
Но, для решения задач,
Герои дня любого роста
Седлали буйного коня;
На нём скакали к дальним звёздам,
Блестя щитом, мечом звеня,
Узду стальной рукой сжимая,
Сквозь бурю снега и огня.
Глаза и сердце открывая,
Скачи, бесстрашна и горда,
Всю славу мира покоряя.
Я верю, пролетят года —
На ярком нашем небосклоне
Зажжётся и твоя звезда!
И Боги склонятся в поклоне
Пред яркой памятью твоей;
И станешь ты звездой в короне
Бессмертной памяти людей;
И обратят к тебе все взоры
В надежде, радости, беде.
Ты помни только: в беге скором,
В потоке дел, в растрате сил,
Жизнь наша лёгким метеором
Летит, сгорая меж светил.
Надежде на сон сонет (акростих)
Неуходящая жизнь, неприходящая смерть;
Ангел, слетевший с небес, ангел, сошедший во мглу:
Дай нам очаг разложить, дай нам огнём догореть;
Если Господь наш воскрес, есть отторжение злу!
Ждать ли от жизни наград, ждать ли от смерти утрат;
Дивен твой промысел, Бог, даже отмерив нам срок;
Если надежда с тобой, если надежда уснёт.
Есть в нашей смерти покой, есть в нашей жизни полёт;
Дай нам от смерти зарок, дай нам для жизни глоток;
Жизни оконченный путь уж не проторишь назад.
Если мы вместе, сестра, ужас из жизни исчез;
Даже простившись навек, образ в душе удержи,
А от дождя пусть всплакнёт сирый у Пыщерки лес;
Неумолимая смерть, непобедимая жизнь!
«Наконец мы одни на земле опустелой…»
Наконец мы одни на земле опустелой.
Кроме нас, больше в мире не стало людей.
Сбрось одежду скорей. Расстегни ее смело.
Все, что прячет тебя, изорви и развей.
Дорогая, зачем мы боимся друг друга?
Ты стоишь, боязливо потупив глаза.
Я поднять не могу непослушные руки,
Чтоб тебя, обхватив, унести в небеса.
Посмотри мне в глаза. Дай мне силу и пламень.
Водопадом грохочущим сделай меня.
Я на плечи твои упаду ручейками
И тебя обласкаю, бурля и звеня.
Ты смущаешься, что ж, сам сниму я покровы,
Те, что прячут тебя от меня и любви;
Ты мне только шепни одно нежное слово,
Робким голосом тихо меня позови.
Три окна
Напротив три окна твои я вижу:
Одно из них мне закрывает липа,
Другие два – береза закрывает.
Зимою лучше видно сквозь березу,
Чьи ветки тонкие качает ветер;
Прозрачные и гибкие, как дождик.
А ветки лип зимой покрыты снегом,
Или одеты инеем блестящим.
И плохо видно через их преграду.
Чуть распушась, листочками, береза,
Твое окно от глаз моих закроет.
И свет в ночи слабее вижу я.
А липа не спешит листвой одеться,
Другое мне окно не закрывает,
И отдаляет призрак расставанья.
И летом окон мне твоих не видно.
От них лишь образ в сердце остается;
Сквозь листья свет струится золотой.
Когда осенний, злой подует ветер,
То золото листвы теряет липа,
И открывает золото надежды.
Но тонкая береза держит листья
До самого последнего дыханья,
И сильно отдаляет нашу встречу.
От нашей бабушки Али в день её 80-летия
Как все великие когда-то,
В апреле начинали путь;
Так я, в лихих годах тридцатых,
Пришла, не то, чтоб отдохнуть,
А, чтобы жизнь пройти по полной,
С пути не мысля и свернуть.
Суровой жизни злые волны
Все прокатились надо мной:
Разрухи, перестройки, войны —
Всего хватило мне с лихвой;
Конец ознакомительного фрагмента.