– Подала заявление на развод, – хоть Милка и вздохнула горько-горько, но сверкающие азартом глаза слепили, выдавая эту шикарную брюнетку с потрохами. – А он плачет второй день у своей матушки на груди в МОЕЙ квартире. Можно я у тебя поживу пару дней? Пока он зализывает обиду, а потом я отправлюсь в отпуск, где меня ждёт море, пляж и загорелые мужчины…
– Оставайся. Мой ковчег – твой ковчег. И заметь, без кур, козлов и баранов… Я хоть покормлю тебя, – ткнула подругу, с удивлением осматривая откуда-то взявшуюся стройность. Лицо её так изумительно заострилось, подчёркивая глубину зелёных глаз, острый носик и дерзкие скулы. Люся довольно посматривала на своё отражение в зеркальной поверхности духового шкафа и не могла сдерживать улыбку. Хорошо ей было, а это не скрыть… Влюбилась, Люсинада… Ой, влюбилась…
– Сама ешь, вон, кожа да кости, – она вернула мне тычок под рёбра, а потом начала щекотать.
Мы ещё долго смеялись, пытаясь не думать о той треклятой ночи в баре, и смотрели в интернете виды птиц, чтобы моя подруга вновь не попала впросак.
И сердце вроде отпускать стало. Лёгкий перезвон счастья стал заполнять душу, вот только занозой сидела досада. Мой внезапный рыцарь не написал ни единого словечка за всё время своего отсутствия! А вдруг… Вдруг… Вдруг у меня крышу тут сорвало?
Глава 8
Лёва
– Ты серьёзно, что ли? – Керезь валялся на диване и ржал во всю глотку, заглушая своим смехом великолепный и успокаивающий шум прибоя. Я вновь приложился к горлышку бутылки, сделал несколько больших глотков в попытке прогнать это ужасное чувство досады, что прочно поселилась внутри. – Она тебя не вспомнила? Смотрела в глаза и не вспомнила???
– Нет, бля**! Отвали, Гера! – я со всей дури пнул ротанговое кресло и вылетел из дома. Каждый раз становилось душно, когда вспоминал о бывшей школьной подруге. Бля… Откуда она взялась на мою голову?
– Нет, Лёва, теперь ты от меня уже не отделаешься, – друг выскочил следом за мной. – Доний, так что получается, что все эти слухи вокруг твоей секс-персоны были байками? А что? Если женщина, проведя с тобой ночь, сбегает из квартиры, а наутро даже не может вспомнить, с кем загуляла, то ты плохо старался, старик, – Гера шёл по пятам, долбя в темечко своими колкостями. – Обидно, больно, но нужно смириться и принять…
– Какого хера я тебе рассказал? – я по старой привычке прошёлся по волосам, чтобы поправить резинку, но… СУКА!! Керезь, падла, отомстил мне за прокол с родителями Сеньки и отрезал во сне мою гриву. Я чуть от инфаркта не умер с утра, увидев своё отражение. Ладно, хоть не налысо… Пришлось утром мчаться в салон и исправлять ситуацию. Пальцы непривычно проскальзывали, а на лицо теперь постоянно спадали короткие пряди. Взревел и рванул к кромке моря, ноги погрузились в холодный зыбкий песок, а ласковые волны пытались успокоить мой бушующий гнев.
– Можно подумать, я не знал, – Гера закурил и сел на песок, смотря в чёрное звёздное небо. – К личному лифту есть выход всего у десяти квартир, Лёва… Всего у десяти.
– И что?
– Ну, считай сам, – подмигнул он и стал загибать пальцы. – Царёв, Королёв, Керезь…
– Всё, заткнись! – зашипел я и рухнул рядом с ним. – Какого чёрта я поддался на уговоры переехать? Сидел бы в «Вишнёвом», дышал бы чистейшим воздухом. А теперь вот, – взмахнул бутылкой, расплескав по песку добрую порцию спасительного обезболивающего. – Как, Гера, мне теперь свою самооценку собирать?
– В «Вишнёвом» у нас свои шпионы имеются, – зашептал Гера. – Ладно, друг, я заткнулся. Ты мне скажи, какого хрена Сквознячок ничего не помнит? Напоил её, признавайся?