Достойные группы в городе Горьком были немногочисленны: "Бриг" и "Шестое Чувство", “Сирин”, “Аверс” “Двигатель”, “Времена года”. Все они, в основном, исполняли популярную советскую и западную музыку на вечерах и свадьбах. Возникали как грибы и другие ансамбли, порыв самодеятельного творчества затронул сердца многих любителей, из числа которых, позднее стали формироваться профессиональные коллективы, занявшие места на подмостках кафе, ресторанов и даже филармоний. Вечера в школе Каминского не обходились без “Шестого чувства”. Благодаря дорогим эстрадным микрофонам и мощным усилителям, эта группа прекрасно справлялась с плохой акустикой актового зала. Звук стоял предельно тяжелый и плотный. В тот вечер Коля притащил в школу магнитофонную приставку и микрофон, специально для того, чтобы записать их выступление. Микрофон поставил на подоконник, а приставку включил в сеть, и затолкал под стул. Маркин таращился на девчонок, то и дело приглашал кого-то потанцевать. Он был истинный джентльмен, этот Маркин. Красавиц в Колином классе было немного. Пальцев одной руки было достаточно, чтобы пересчитать: Белова, Шухова, Федулова, да Шашкова. Эти были нарасхват, Маркину не везло, Шашкова постоянно танцевала с красавцем Петровым, а ему доставалась грузная Семенова или лупоглазая Зеленова. Николая школьные подружки за небольшим исключением мало интересовали, впрочем, он им тоже был почти безразличен. Для них оказывались желанными Петров или Сидоров, а сутуловатый невысокий Каминский, шёл за третий сорт. Все же он ухитрился пригласить Белову. Она пришла на вечер без очков, или просто сняла их, думая, что без них выглядит лучше. Она была изумительно красива и без очков и в очках, и Коля залюбовался ей. Простое короткое синее платье, которое многие девчонки из его класса просто ни за что не надели бы на такой вечер, выглядело на ней неотразимо. Оно обнажало ее красивые, сильные ноги, подчеркивало тонкую талию, и великолепно сочеталось с ее голубыми глазами. Возможно, это только казалось Каминскому. Вредный характер девчонки, с которой он уже три года сидел за первой партой на русском и литературе, он не раз проклинал, с нетерпением ожидая конца этих уроков. Если и случалось им заговорить, Машка цеплялась к каждому его слову, изощренно издевалась над ним. Коля пытался не раз осадить ее, и даже довел ее до слез, но гордый нрав девушки был непоколебим. Всем своим видом она демонстрировала, в какой степени Николай ей безразличен. Сейчас они молча танцевали, одной рукой он обнимал ее за талию, другой неуверенно держал ее отставленную в сторону руку. Вела она себя отстраненно, казалось, вот-вот ее передёрнет от отвращения к партнеру. В этом была вся Белова. Музыка струилась из колонок, в зале становилось жарко и душно, разговаривать с Машей было невозможно.

Да и о чем с ней говорить! Да, он бы с удовольствием проводил ее до дому, но вот беда, никакого резона, – Белова проживала по соседству со школой.

– пело "Шестое Чувство". Это был известный шлягер из Moody Blues[21] "Night In White Satine". Русский текст, романтический, запоминающийся нисколько не портил его.

Затихли последние аккорды.

Он проводил Марию. Она, из вежливости кивнула, едва склонив голову, и уселась на свободное место рядом с Шуховой, затем глянула на Кольку строго и холодно, будто хотела сказать: – ты отвратительно танцуешь, Каминский, – но вечер сегодня хороший, и музыка прекрасная, поэтому я тебя прощаю, ну вали же скорей отсюда!