И вот я уже почти час выслушиваю от Вадима разъяснения по поводу родственных связей господина Лузьева со всеми и всякими прокуратурами. Обиделся, оказывается, Игорек Лузьев на Женю Дымченко и «Еженедельник», пышет огнем и брызжет ядом. Даже извинения, предложенные ему Вадимом в приватной беседе, не смогли удовлетворить разъяренного исполняющего обязанности председателя правления банка.

– Тебе придется идти с ним объясняться! – подвел промежуточный итог Вадим. – Пойдешь, извинишься, скажешь, что мы больше не будем, а автора накажем.

– Если я к нему пойду, то в первые же пятнадцать минут разговора просто пошлю его, знаешь куда?

– Слушай, господин Заренко, ну почему ты такой конфликтный человек? Ведь сам же виноват, что не посмотрел все как следует. Ну что ты все время умудряешься наступить кому-нибудь на мозоль? Черт с ним, с банком и «Темпом», хрен с ними, с учредителями и правлением. Ты что, действительно не знал, что это за Межрегиональная ассоциация «АОП»? Ты бы хоть смеха ради поинтересовался, как расшифровываются эти три буквы.

– Поинтересовался. Ассоциация оборонных предприятий – если полностью.

У Вадима перехватило дыхание.

– И ты что, не понял, чьи интересы представляет Лузьев? Да за ним может вообще черт знает кто стоять. Днепропетровские предприятия тоже входят в эту ассоциацию. Понимаешь? Днепропетровские. Там еще один кандидат в президенты раньше работал. Тот, который на выборах потом победил.

– Ну и что? Мы написали о мелком жулике Лузьеве, так пусть теперь АОП избавляется от поганых овец с нашей помощью. И вообще, мы написали про Запорожский банк, и слово «Днепропетровск» ни разу не прозвучало. Более того, мы на Киев даже и не намекали. Мы не хищники – мы санитары леса. Наших нарождающихся капиталистических джунглей. И Женьку я в обиду не дам. Можешь сообщить Лузьеву, что это мой псевдоним, пусть все претензии предъявляет ко мне и в лигу сексуальных реформ.

Вадим минут пять молча смотрел на меня. Его руки шарили по столу, в поисках зажигалки, как я надеялся, а не чего-нибудь тяжелого. И без того достаточно яркое лицо Главного наливалось кровью. Вот сейчас его хватит удар, и на моей совести будет смерть двадцатилетнего молодого политика. Но молодой организм справился с нагрузкой. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, Вадим встал и прошелся по кабинету.

– Яне знаю, что там происходит с Лузьевым. Я не знаю, что конкретно за всем этим стоит, но я знаю, кто заинтересовался этим вопросом, и мне не очень весело. И я даже не могу себе представить, кто тут может нам помочь. У меня есть подозрения, что мои неприятности будут детскими игрушками по сравнению с неприятностями Дымченко и твоими, если дело не удастся замять.

Мне стало немного не по себе. Очень уж славная неделька началась. Я видел Вадима в разных ситуациях – и трезвого, и пьяного, и веселого, и злого, но мягко говоря, встревоженного – в первый раз. Собственно, так бодро в этой истории я держался только из-за того, что так испугался вчера. Нужно же чем-нибудь компенсировать душевные разочарования. А тут выходит, что неприятностей может быть и больше, чем предполагалось накануне. Правда, шанс у нас есть.

– Слышишь, Вадим, по-моему, есть на свете человек, который может нам помочь. Во всяком случае, он не захочет раздувать эту историю и дальше.

– Кого это ты имеешь в виду? – насторожился Главный и уселся снова в свое кресло. Сигаретка уже торчала у него во рту, но зажигать ее он не торопился. А может быть, просто забыл.

– Когда Женька приволок мне статью из Запорожья, там было на одну фамилию больше. Но как умный и опытный политик, я эту фамилию похерил.