Я открыл дверь и поздоровался. Проигнорировав мое приветствие, он сообщил, что его зовут Перри Хелмар и что ему необходимо срочно повидаться с Ниро Вульфом. Обычно, если Вульф находится в кабинете и является незнакомец, я оставляю пришедшего на крыльце, а сам иду доложить о нем боссу. Однако на сей раз, пользуясь шансом уколоть Вульфа и оттянуть решающий поединок до отхода ко сну, я впустил визитера и, водрузив его шляпу на вешалку, повел в кабинет.

Какую-то секунду я полагал, что Вульф, взбеленившись, встанет и молча выйдет. На моей памяти он проделывал это не единожды, если приходил к выводу, что кто-то – необязательно я – совершенно невыносим. Подобная мысль действительно пришла ему на ум – такой вот его взгляд я знаю слишком хорошо, – однако уступила нежеланию покидать удобное кресло. Так что он сидел и, возмущенно насупившись, обозревал посетителя.

– Должен объяснить, – начал Хелмар, – что явился к вам не только потому, что мне известна ваша деловая репутация, но и потому, что знаю мнение о вас моего друга Дика Уильямсона – Ричарда Э. Уильямсона, текстильного брокера. Он говорит, что однажды вы сотворили для него подлинное чудо.

Хелмар вежливо умолк, предоставив Вульфу возможность отозваться на сие льстивое вступление. Вульф так и поступил, наклонив голову на восьмую долю дюйма.

– Я не прошу о чуде, – продолжил Хелмар, – но мне все же необходимы быстрота, энергичность и проницательность.

Он сидел в красном кожаном кресле на некотором удалении от стола моего босса, положив портфель на столик подле локтя. У него был скрежещущий ораторский баритон, такой же строгий и сухой, как и он сам. Он продолжал:

– И осмотрительность… Это важно. Вам они свойственны, как мне известно. Что касается меня, то я являюсь старшим компаньоном уважаемой адвокатской фирмы. Наша контора располагается на Уолл-стрит, сорок. Исчезла девушка, за которую я несу ответственность. Есть основания опасаться, что она совершит какую-нибудь глупость и, возможно, даже подвергнет себя опасности. Ее необходимо найти как можно скорее.

Я открыл ящик, чтобы извлечь блокнот, и взялся за ручку. Что могло быть приятнее? Исчез человек, а старший компаньон почтенной фирмы с Уолл-стрит столь озабочен, что бросается к нам на ночь глядя, даже не задержавшись для предварительного звонка.

Я взглянул на Вульфа и подавил ухмылку. Губы его были плотно сжаты в смиренном принятии неизбежного. Впереди маячила работа – работа, отвертеться от которой ему наверняка не удастся ни под каким разумным предлогом. И до чего же он это ненавидел!

– У меня конкретное предложение, – продолжал меж тем Хелмар. – Я заплачу вам пять тысяч долларов и возмещу неизбежные расходы, если вы найдете ее и свяжете меня с ней до двадцать девятого июня, то есть в течение шести дней. И я заплачу вдвойне – десять тысяч, – если вы предъявите ее мне в Нью-Йорке, живой и здоровой, к утру тридцатого июня.

Я с подобающим почтением пожирал его глазами, когда он говорил о пяти, а потом десяти штуках, но, услышав дату, тридцатое июня, опустил взгляд на блокнот. Это могло быть простым совпадением, но у меня возникло острейшее предчувствие, что совпадения тут нет, а я уже научился доверять своим предчувствиям. Я чуть поднял взгляд, чтобы увидеть лицо Вульфа, но не обнаружил ни единого признака, что дата огорошила его так же, как меня.

Он глубоко вздохнул, не без изящества капитулируя перед необходимостью работы.

– А полиция? – без особой надежды поинтересовался он.

Хелмар покачал головой:

– Как я уже сказал, важно проявлять осмотрительность.

– Потому обычно и нанимают частных детективов. Изложите мне факты вкратце. Поскольку вы адвокат, то должны знать, что́ мне нужно, чтобы решить, стоит ли браться за эту работу.