– Май нейм из Бляхер, – после некоторого раздумья доложил узник.
Майонез внутренне сжался от злости. «Только бы сдержаться, только бы не дать волю своим чувствам и кулакам, – подумал он. – Это же надо, сколько прослужил в армии и в милиции, но никогда не слыхал, чтобы так изощренно ругались! В одном слове – сразу два матюга! Ну ладно, я тоже упертый!»
Подойдя почти в плотную к негру, Майонез поднес к его носу свой гиреподобный кулак:
– Вот из ё нейм, твою мать?! – словно строевым шагом по плацу отчеканил майор Корнеев.
– Май нейм из Михаил Бля-хер!!! – отчаянно завопил узник совести.
Майонез посмотрел на него с небывалым остервенением. В голове непривычно шевелились сразу ни то две, ни то три мысли одновременно:
«Не знаю, откуда этот гад знает мое имя, но так меня еще никто не оскорблял!»
Не сдержавшись, Майонез от всего сердца залепил бедолаге в челюсть. Тот негромко охнул и вместе со стулом перевернулся на 180 градусов, приняв где-то далеко в углу ни то позу лотоса, не то еще чего-то дикорастущего, и потерял сознание.
Майонез посмотрел по сторонам и, не найдя ничего подходящего, взял в руки висевший на стене огнетушитель, чтобы его струей привести допрашиваемого в чувство. Словно предугадывая недоброе, парень открыл мутные глаза и с ужасом посмотрел на своего мучителя. Михаил легко приподнял упорного арестанта вместе со стулом высоко над собой и ласково прошептал:
– Я тебя, сволочь, русским языком спрашиваю: вот из ё нейм?
– Ну я же сказал, – взвыл на чистейшем русском чернокожий, – что меня зовут Михаил Бляхер!
– А что же ты, гад, мне голову морочишь?!
– Так вы же по-английски спрашивали, – захныкал парень.
– По какому учили, по такому и спрашивал, – важно заметил Майонез. – Кстати, бляхер – это что?
– Бляхер – это такая фамилия!
– А… 7—40?
– А вы что, шовинист?
– Я… майор, – подумав, сообщил Майонез.
– Майор ФСБ?
– Нет, но тоже из трех букв, – подпустил туману Михаил.
– Значит, ФБР, – обреченно выдохнул парень.
– Еще хуже! – успокоил майор ГАИ.
– Будете пытать? – с ужасом покосился на огнетушитель арестованный.
– Зачем? – искренне удивился Корнеев. – Сам все расскажешь.
– А что говорить – то?
– Сначала – все про себя. А потом про то, что случилось вчера. Жратиньки небось хочешь?
– Конечно, сутки не ел…
– Вот, пообщаемся и покормлю тебя, – пообещал Майонез. – Ты какое пиво пьешь?
– Темное.
– Ну, понятное дело. Мог бы и не спрашивать. А я вот больше светлое люблю. С майонезом.
– Не, я больше с морепродуктами.
– Естественно – дитя природы.
Мишка по-хозяйски оглядел помещение и, не найдя стула, прислонился к батарее. – Значит, Бляхер, говоришь?
– Да, по матери. Я ее фамилию взял после совершеннолетия. А по отцу я Козлов.
– То есть как это – Козлов? – не понял Майонез.
– Да очень просто. В 1955 году в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов, слыхали?
– Слыхал, вроде, – неуверенно согласился Михаил.
– Ну так вот, бабушка моя, Вера Михайловна Козлова, на нем переводчицей была.
– Ну?
– Ну, вот и допереводилась. Родила моего отца – Михаила Михайловича Козлова, который потом, когда вырос, женился на Инне Исааковне Бляхер.
– А что же ты фамилию бати не оставил?
– А где вы видели козлов такой масти?! Уж лучше Бляхер – почти иностранец.
– Козлы и черными бывают, – вспомнил свое деревенское детство на Брянщине Майонез. – Но это твое дело. Ты мне главное скажи: кто тебя надоумил кейс у моего друга воровать?
– А что мне оставалось? Я человек подневольный…
– Ну, ты мне тут хижину дяди Тома не изображай! Подневольный он, видите ли! Говори, зачем кейс спер, иначе вместо пива с креветками будет огнетушитель с табуретками!