– Поговорим о Карле позже, хорошо? Что касается путешествия. Я всем привезла сувениры! Алжир мне понравился, но не страна, а традиции и народ… К слову о традициях! Кейт, ты как-нибудь мне и Карлу уделишь внимание? Мы хотели бы взять уроки танцев. Ходим на балы, а сложных танцев не знаем. Танцуем только самое простое и известное.

– Хорошо, – ответила Кейт. – Только скажи, когда.

– Сразу, как вернется Карл. В Алжире нас с Дэвидом встретил араб, он плохо говорил по-английски…

Мой рассказ был долгим, но, видимо, не утомительным. Все слушали меня с любопытством и задавали вопросы. Я рассказала все, кроме того, что у меня было с Османом. Думаю, Питер и миссис Норрис этого не оценили бы… Но о самом арабе я, конечно же, рассказала. Описала султана и праздник, который он устроил в честь меня. Рассказала о кальяне и танце живота, о верблюдах и верховой езде. После я перешла к Индии и к своему умершему родственнику. Трогательный рассказ.

Когда я говорила о Рони, я вспомнила, что забыла достать из чемодана яд. И надеялась, что Джим Леджер не станет разбирать мои вещи… Но это могла сделать и гувернантка… Такой вот минус жизни аристократа: прислуга может и подать горячую ванную, и найти пикантные вещи, касающиеся личной жизни. Конечно, это не их дело, из-за страха увольнения и ради рекомендаций они станут молчать. Но все равно неудобно.

Ближе к вечеру мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись. Я очень необычно выглядела в своей старой компании. Теперь я стала леди, стала одеваться иначе, следить за собой, мои манеры стали более выразительными. В этом доме жили не самые бедные люди Англии, но все равно нехватка денег сказывалась. Я выделялась среди них. И хорошо, что только внешне. Никто из жителей не стал относиться ко мне хуже. Однако, хоть очень редко, я замечала завистливые и недовольные взгляды. Возможно, я сама виновата, так как иногда допускала, например, вычурные или слишком изысканные жесты. Но от этого беседа не становилась хуже. Я, как и раньше, помогала убирать посуду, мыла ее, была общительна и дружелюбна. Питер постоянно умилялся, когда видел, как я в дорогом наряде мою тарелки.

Мы с миссис Норрис пошли в ее гостиную и сели на диван.

– Что Карл писал обо мне?

– Дамана, я не буду тебе рассказывать.

– Почему?

– Он так просил.

– Не понимаю…

– Ну разве ты не знаешь нашего Карла? Он многое писал, но просил не передавать, хочет сказать тебе все сам, лично.

– Мне так сложно! Я не могу терпеть, мне так его не хватает. Я каждую минуту вспоминала о Карле и готова была рыдать от того, что мы в разных концах света! Прошу вас, расскажите! Иначе я с ума сойду!

– Хорошо, но только не смей ему говорить, что я тебе рассказала! Обещай мне!

– Обещаю, миссис Норрис.

Я подняла правую руку и сделала серьезное лицо.

– Хорошо, уговорила. Он тоже по тебе очень скучает. Писал, что еще не было сна, в котором ты не приходила бы к нему. В последнем письме говорил, что ему так осточертела разлука, что он хотел взять шлюпку и доплыть до Алжира или Индии. Писал, останавливает его только то, что надо завершить дело. Ему одиноко без тебя.

Видимо, я сияла. Миссис Норрис улыбнулась:

– Ты счастлива? Но не можешь представить счастья, которое испытывает мать, когда понимает, что ее сын влюблен без памяти.

– Я очень надеюсь, что Карл даст мне возможность почувствовать эту радость за сына…

Мы еще немного поговорили, и вскоре я стала собираться домой. Я надевала пальто в прихожей, когда из гостиной вышел Питер.

– Ты еще не спишь? – спросила я.

– Я решил почитать, – он показал мне книгу. – Ты уходишь? Тебе взять кеб?