Когда отец Флетчер приблизился, я почувствовала, как холод пробежался по мне, от ног до горла. Этот холод я выдохнула, словно тяжелый ком, и мое сердце вновь забилось ровно. Священник вошел в соседнюю кабинку. Я не могла разглядеть его лица.

– Здравствуй, дочь моя. Как зовут тебя?

– Здравствуйте, святой отец. А что, если я хочу, чтобы Вы угадали мое имя?

– У нас нет на это времени, к сожалению. У Господа и так немало дел: множество грешников хотят покаяться…

– Я догадывалась, что время на меня он не оставил.

– Ты думаешь, что Бог оставил тебя?

– Нет. Но мне не в чем каяться, святой отец.

– Каждому из нас, детей Божьих, есть в чем покаяться…

– А в чем хотите покаяться Вы, святой отец?

Мой собеседник замялся. Я поняла, что перегнула палку.

– Простите, святой отец. Я пришла не просто так. Но и не для раскаянья.

– Что же ты хотела, дочь моя? Я готов тебя выслушать.

– Вы говорите «дочь моя» и даже не представляете, что правы как никогда.

– Что это значит?

– Как Ваш указательный палец на правой руке?

Святой отец замолчал. Я заметила движение в его кабине. Он посмотрел на палец, я уверена!

– Все хорошо, спасибо, – нервно ответил отец Флетчер.

– Больше, наверное, не болит?..

– Нет…

Я почувствовала, как он напрягся. Я наслаждалась ситуацией, а азарт хлестал в мою кровь:

– Это понятно. Столько времени прошло. И сейчас, спустя столько лет, я хотела бы попросить у Вас прощения за этот укус… – Я усмехнулась и закончила: – Но мне так не хотелось креститься.

Священник молчал и не двигался. Потом встал, вышел из исповедальни и распахнул дверь, за которой сидела я. Резкий свет ударил мне в лицо, немного ослепив. Слабые очертания крестного постепенно становились более четкими.

Как отец Флетчер постарел! Но черты лица остались такими же, какими были, когда он меня крестил. Приоткрыл рот от изумления. Можно было подумать, что он мне не рад, будто я принесла с собой чуму. Его застывшее лицо бледнело, он смотрел на меня и молчал.

Описывать долго, но на самом деле это произошло в секунды. Я медленно подняла лицо. Когда терпеть уже стало невозможно, когда ком в горле готов был превратиться в голос, я сказала:

– Вы прекрасно выглядите, крестный…

Надо было что-то сказать, вот я и сказала то, что первое пришло в голову.

Отец Флетчер молчал. Немного качнулся в сторону. Очевидно, ему стало плохо.

– Святой отец?..

Поняв, что он вот-вот упадет, я вскочила. Но не успела я протянуть руку, как Флетчер упал без сознания.

– Отец! – испугавшись, крикнул Уэйн.

Уэйн с Карлом побежали к нам. Я стояла на коленях перед крестным. Уэйн приподнял отца. Подтянулись зеваки.

– Воды, – попросил Уэйн. – Дайте воды!

– Что происходит? – спросил Карл.

– Я не знаю, – ответила я, встала и приняла стакан воды у какого-то служки. – Он так побледнел и…

Я отдала стакан Уэйну. Отец Флетчер открыл глаза: холодные капли попали ему на лицо. Его взгляд был необычайно озабочен. Он остановил свой потерянный взор на мне.

– Отец! С тобой все в порядке?

Флетчер не ответил. Он смотрел на меня с каменным лицом. Но наконец-то в его глазах начала зарождаться радость.

– Возьми, – Уэйн протянул стакан. – Выпей, тебе станет лучше.

Флетчер не слушал. Он лежал, приподняв голову. Не сводя взгляда с меня, проговорил:

– Дамана?..

Все замолчали. Святой отец аккуратно поднялся, опираясь о руки Уэйна. Встал и Карл. Уэйн был растерян, а Карл самодовольно улыбался, как бы говоря: «Действует!» Зеваки же вообще не понимали, что происходит. Я оглядела всех, опустила лицо, потом посмотрела на крестного:

– Да, это я.

Флетчер шагнул ко мне, внимательно рассматривая мое лицо. Потом он по-отечески положил руку мне на скулы. Начал рассматривать меня так, будто хотел убедиться, не ранена ли я. Наверняка, дорогой читатель, ты можешь представить такую картину. Это было похоже на то, как родитель разглядывает ребенка, после того как тот упал. Руки Флетчера оказались на моих плечах, потом они соскользнули и остановились, нежно сжав мои кисти. Святой отец ничего не говорил, он просто смотрел на меня. И когда на его глазах возникли слезы радости, он бережно меня обнял. Я несколько смутилась. Но вспомнив, что это мой второй отец, положила ладони ему на спину. Святой отец сильнее прижал меня к себе. Держал в объятиях несколько секунд, потом отпустил. Его лицо было радостным, но несколько испуганным.