– Да.

Еле удержавшись от смеха (такой он был напыщенный!), я купила мыла и зубного порошка. У аристократов обычно водились щетки для зубов. Но я перестала быть аристократкой и привыкла чистить зубы пальцем.

Выйдя из лавки, я тут же столкнулась с каким-то прохожим. Он явно куда-то спешил и грубо бросил:

– Смотри, куда идешь!

Мне это, мягко скажем, не понравилось. И я огрызнулась:

– Сам иди, куда шел!

В этих словах я выплеснула почти всю злобу, накопившуюся за день. Могу поклясться, что мужчина услышал меня: он даже обернулся, но продолжил свой путь. Наверно, был ошарашен, что я посмела перечить, и решил не продолжать спор. Мудро. На душе полегчало. Хоть на кого-то я выплеснула гнев.

Сейчас забавно, что тогда я, диковатая девчонка, обращала внимание на такие мелочи. Но представь, дорогой читатель, мое состояние! Я знала, что за стенами приюта есть люди, но я забыла, насколько они могут быть разными. Новые или просто забытые ощущения ожидали меня на каждом шагу.

Окрыленная, я вернулась к постоялому двору. Уже в коридоре, остановившись неподалеку, я услышала, что кто-то кричит на миссис Норрис, а та отвечает тихо и забито. Я решила притаиться в арке и подслушать.

– Вы задолжали мне! – рычал мужчина.

– Всего за неделю, – тоненьким голосом отвечала миссис Норрис.

– Неважно! Его величество короля это не будет интересовать!

– Но… Я вам выплачу деньги, честно.

– Каждый месяц! Каждый месяц одно и то же! Вы знаете, что делают с теми, кто не выплачивает нало…

Меня возмутила и разозлила его невоспитанность. Что этот грубиян может знать о короле – и уж тем более о его заботах!

Не знаю, что на меня нашло, но я выскочила из-за угла, где пряталась, и только раскрыла рот, как сразу же опомнилась. Мне не стоило появляться на глаза представителям закона.

Наступила гробовая тишина. У окна стоял среднего роста и возраста мужчина, плотный, лысоватый. Его выражение лица с яростного изменилось на любопытное. Он пытался разглядеть меня, но не мог: солнце било ему в глаза. Я мельком глянула в сторону миссис Норрис. Она стояла у стойки и смотрела на меня совсем иначе, будто бы увидела святого.

После краткого молчания я опустила голову и побежала к лестнице. Мужчина за моей спиной спросил:

– Кто это?

– Постоялец, – с мягкостью проговорила хозяйка.

– Ладно, даю вам время, так и быть. Я приду через три дня.

Я спокойно пошла к себе в комнату. Войдя внутрь, закрыла дверь на ключ и отправилась мыться. Вскипятила два больших чана, справившись с кухонной плитой. Хотя бы за это спасибо приюту. Похоже, я совершенно перестала быть аристократкой…

Наполнив ванну и разбавив кипяток холодной водой, я распутала и расчесала волосы. На удивление, это получилось легко. Но они были настолько грязными, что из зеркала на меня смотрела незнакомая девочка-брюнетка, хотя на самом деле я была светло-русая.

Я разделась и залезла в ванну. О-о-о, какое блаженство! Я мечтала об этом с первого приютского дня! Конечно, там нас мыли, но о горячей ванне оставалось только грезить.

Интересно, что сейчас творится в приюте? А вдруг они меня найдут? Вдруг миссис Норрис или этот Карл сдадут меня полиции? Ничего, спокойно. Я сбежала раз – сбегу и второй, и третий, и десятый. Нужно изменить внешность, чтобы мать родная не узнала. Хотя могу поспорить, что ни мама, ни папа и так меня не узнали бы сейчас…

Что за человек пришел за налогами? Сказал, миссис Норрис задолжала за целую неделю, а вроде не похоже. Это место выглядит приличным. Интересно, сколько здесь постояльцев? И чем мне заняться, и стоит ли пойти учиться? Нет! Это глупо! Так меня рано или поздно разыщут. Выход один: учиться самой. Больше делать нечего. Одно только ясно: надо бы еще работу найти. Все мои умения сейчас бесполезны. Я прекрасно держусь в седле. Как-никак в три года посадили на коня! Перерыв был долог – целых пять лет, но от езды верхом отучиться невозможно. Стоит сесть в седло, как я все вспомню. Но какой от этого толк? В конный спорт не возьмут: я ведь женщина! У нас не так много прав… По-хорошему получается, меня даже близко к парламенту не подпустят. Что еще я умею? Читать, говорить на французском. Но все равно толку мало. Ладно, газеты полистаю, а там решу.