– Я графиня Дамана Брустер, дочь и наследница графа Брустера-младшего. Твоя вчерашняя догадка, Карл, была верной.

– Дамана, это не смешно! – чуть не крикнул он. – Ближе к делу. Зачем ты убила сторожа?

– Не кричи, Карл, – сказала я внушительно. – Мне сейчас гораздо тяжелее, чем тебе и миссис Норрис вместе взятым! Шутить я не собираюсь. Я действительно графиня.

– Докажи, – сказала миссис Норрис.

– Слишком много совпадений, – ответила я. – Фамилия, имя, дата рождения, образование, аристократические навыки, черты характера, внешность. Почему я солгала остальным насчет имени? Избавить их от мысли, что я – та Дамана Брустер. Сейчас, когда мое имя всплыло в газетах, они не подумают, что это я. Но если все равно сомневаетесь – вот вам последнее доказательство.

Я подошла к комоду, где вчера спрятала портрет своей семьи.

– Карл, помнишь, я вчера убрала сюда какую-то бумагу?

– Да.

– Это портрет семьи Брустеров. Моей семьи.

Я отдала Карлу портрет. Миссис Норрис подсела к нему. В их глазах я видела удивление, восхищение и недоумение.

– Я, правда, там совсем маленькая. Но все равно немного похожа. Мне здесь шесть лет. Через год умрет папа, и начнется самое страшное.

– Но как, – спросила миссис Норрис, – как это возможно? Графиня Милли Сьюзер и ее дочь пропали без вести?

– Без вести? Мы никуда не пропадали, – с недоумением ответила я. – Расскажите мне, что известно о семье Брустеров после смерти графа?

– Немного, – ответила миссис Норрис. – Милорд Брустер умер от болезни, скорее всего, от оспы.

– Именно от оспы?

– Никто не знает наверняка, – сердито проговорил Карл. Он был очень зол. Встал с кресла, подошел ко мне. – Тогда объясни, почему ты жива?

Этот вопрос поставил меня в тупик. Я молчала.

– Отвечай!

– О чем ты говоришь? – медленно спросила я.

– Ты знаешь, о чем! Почему ты жива, раз ты графиня Брустер?

– Я не понимаю, о чем ты, Карл! Что ты имеешь в виду?

– То, что Милли Сьюзер и Дамана Брустер умерли! Они похоронены!

У меня сами собой опустились руки, дыхание перехватило. Видимо, я побледнела: Карл, увидев перемену в моем лице, вмиг стал более мягок.

Посмотрев в пол, я шагнула назад. Меня кто-то похоронил?.. Я не знала, что и сказать.

– Дамана! – вопросительно и обеспокоенно окликнул меня Карл.

Я взялась за голову. В ней зародилась такая тяжесть, которую я никогда не испытывала. Обрывисто выдохнув, я спросила:

– Даману Брустер и Милли Сьюзер похоронили?

– Об этом писали в газетах, – пояснила миссис Норрис.

В приюте мы в глаза не видели газет. Но у меня не было сил объяснять это миссис Норрис и Карлу.

– Но король знал моего отца как лучшего друга. Эгберт уважал мою мать… Как он позволил это сделать?

– Ты как никто другой должна знать, что король в Англии полной власти не имеет, – ответил Карл. – Есть еще парламент.

– Да, это правда, – сказала я. – Но уровень авантюры – сомнителен…

– И все же вернемся к тебе и твоей матери, – сказала миссис Норрис. – Я читала в газетах…

– Вот почему…

Я поняла, почему меня высмеивали в приюте, когда я говорила, что я графиня.

– Простите, миссис Норрис. Что вы хотели сказать?

– Я читала в газетах, что графиня Милли Сьюзер продала дом и переехала с дочкой в неизвестное место. Они жили тихо.

– Они просто пропали без вести, – добавил Карл.

– Умерли? Мы не умирали!

– Значит, ты жива, твоя мать жива! – радостно воскликнула миссис Норрис.

– Нет, – ответила я. – Она мертва.

– Я совсем запутался, – не понял Карл.

– Я тоже, – подхватила миссис Норрис.

– И мне не легче, – сказала я.

– Ладно, рассказывай, кто ты такая, – предложил Карл. – Только по порядку.

– Да, – подтвердила я. – Думаю, так будет лучше. Я родилась пятого декабря 1755 года. В 1762 году меня умер папа.