Я ждал очередного отпора, но дождался смятения в рядах.

– Ну… в общем… – смущенно засопели Малышкины, – Сева может. Это у него бывало… По несколько дней пропадал…

– Сейчас это исключено! – отрезала Галя и, чуть помедлив, добавила: – Когда у него такая работа, он никогда не пьет.

– Какая такая? – Право же, мне даже стало любопытно.

Галя пронзительно посмотрела на меня, как бы прикидывая, насколько я достоин важной информации (хотя Малышкины наверняка убеждали ее, что достоин), после чего произнесла с явной неохотой:

– Он работает на выборах мэра. У них есть команда, маленькая, но постоянная, с которой они работают на выборах уже не первый раз. Когда он на выборах работает, он никогда не пьет. Потому что сразу выгонят. А там такие деньги платят!.. Севке за них надо несколько месяцев в редакции вкалывать.

Я подумал, что если есть дни повышенной солнечной активности, то, видимо, для меня сегодня день повышенной политической активности. Не часто тебя пытаются озаботить одной и той же проблемой, к которой ты не имеешь никакого интереса. Хотя, конечно, ситуация с Козлинским и Желтухиным – это отнюдь не одно и то же, однако отличаются эти два случая друг от друга, как два пирога: начинка разная, а тесто одинаковое. Мне не надо было обладать особой догадливостью, чтобы понять: девчонки решили, что исчезновение Желтухина связано с его выборной работой, и теперь они хотят нагрузить работой уже меня.

Я мог пойти двумя путями: либо начать долго и изнурительно изображать из себя человека, начисто лишенного сообразительности, либо с ходу вклиниться в проблему с трудно прогнозируемыми для меня последствиями. Последнее меня совсем не устраивало, но я знал, что Малышкины неотвратимо прилипчивы, а они знали, что я не самый большой на свете тупица. Кроме того, дело шло к ночи, и я не хотел провести эту ночь в обществе трех девиц. Это был бы уже явный перебор.

– Ну хорошо, – сказал я, не видя, впрочем, ничего хорошего. – Насколько я вас понял, вы считаете, что Желтухин исчез неспроста, и подозреваете, что это связано с его работой на выборах. Так?

– Так, – дружно кивнули все трое.

– А от меня вы чего хотите?

– Чтобы ты… вернее ваше агентство, нашли Севу, – заявили Малышкины.

– А в полицию вы не хотите обратиться? – дал я весьма разумный совет, который мгновенно привел моих посетительниц в уныние.

– Они не будут его искать. Тоже начнут предполагать всякую ерунду, ждать, не объявится ли он сам, и все такое прочее. Опять же родителей или близких родственников у него здесь нет, Галя – не жена, поэтому наверняка найдут отмазку. Нет, мы только на вас и надеемся.

Я покачал головой.

– Ничего не могу обещать. Во-первых, окончательное решение у нас принимает Кирпичников, но его вряд ли вдохновит ваше предложение, потому как тут пахнет политикой, а это тот самый запах, который он сильно не любит. Во-вторых…

– Мы заплатим! – с горячностью опередили меня сестры.

– Однажды мне уже приходилось слышать подобное, – напомнил я, – но заплатил другой человек. Вы думаете, на сей раз это сделает Галя? – Я с сомнением посмотрел на подругу Желтухина. Судя по ее лоснящимся брюкам и далеко не первой молодости футболке, она вряд ли отличалась повышенной платежеспособностью.

– Нет, заплатим мы! – пылко возразили Малышкины.

– Из своих редакционных гонораров? Простите, но ваши заработки не внушают мне доверия. – Возможно, я был бестактен, однако же честен.

– У нас есть, где взять деньги! – с явным вызовом заявили девчонки.

– Вот как? Вы обзавелись богатым спонсором? – Я продолжал задавать бестактные вопросы, причем довольно ироничным тоном, что меня, разумеется, не красило.