Птицы в клетке живут недолго, погибая от суеты и пыли.


Чтобы чаще сбывались мольбы к небесам, не шепчите под нос украдкой,

Отпускайте на волю птиц… для начала, хотя бы ярких…

Мы провожали на войну мужчин…

Мы провожали на войну мужчин и слезы стирали украдкой,

Наши мужья, сыновья и отцы уходили на фронт в призывной лихорадке.


Мы провожали на войну мужчин, на прощанье им что-то шептали,

Обнимали за плечи, смотрели в глаза и ждать их домой обещали.


А они были смелые, гордые, в новых шинелях…

Еще не знавшие боли, голода и ранений, говорили, что любят и скоро вернутся назад.


Мы провожали на войну мужчин, у вагонов их целовали…

Для иных это было в последний раз, но ни они, ни мы об этом не знали.


Мы провожали на войну мужчин, а потом долгими ночами их ждали,

Считали дни, глядя на календари, и о будущем украдкой мечтали.


Пролетели года, отгремели сраженья и пришел тот заветный день,

Когда мы на перронах плясали и пели, а повсюду цвела сирень.


Мы мужчин на перронах встречали, целовали их губы, глаза…

Все несчастья навек забывали, так мы счастливы были тогда.

129 мертвецов

Памяти участников экспедиции Дж. Франклина
(по мотивам книги Дэна Симмонса «Террор» и одноименного сериала)
129 мертвецов в холодной ледяной пустыне
Нашли приют последний свой.
Оставив корабли, они решили
Пустыню ту пройти насквозь пешком.
И замысел сей трудный и опасный
Неимоверно осложнен был тем,
Что их болезни вскоре подкосили
И голод, что не отпускал их тел.
Но, несмотря на раны и утраты,
Надежда все же теплилась в сердцах —
Они надеялись, и верили, и ждали,
И вопреки всему в себе душили страх…
Увы! Судьба тогда вмешалась злая
И дни их были вскоре сочтены —
129 человек в холодной ледяной пустыне
Остаться навсегда должны…

Террор

Памяти экспедиции Дж. Франклина (1845—1847 гг.)
В холодном плену, между льдов и снегов,
У самого края Земли,
Стоит одиноко корабль «Террор»
В объятиях зимней пурги.
Напарник его – далеко впереди,
За скалами даже не видно…
И, кажется, нет его в этой тиши,
Тиши, как у края могилы…
Могилой назвать весь полярный тот край
С большою натяжкой лишь можно…
Скорее уж ад без надежд и тепла,
Откуда вернуться уже невозможно.
И снятся цветные о прошлом им сны,
О небе, о людях, о солнце…
И тихо вмерзают во льды корабли,
И тихо их снегом заносит…
Пройдут дни, недели, года —
Найти их никто не сумеет
И будет лишь только легенда жива
Об этой трагичной потере…

У погоста

Я приду, у забора присяду,
Помолчу в тишине у ворот,
Посмотрю на знакомые ивы и ветлы…
Здравствуй, двор! Как живешь?
Детвора, я смотрю, не резвится,
Лишь старухи на лавках сидят —
Вымирает поселок родной мой
И все меньше людей и ребят.
Только в Пасху у кладбища местного,
Где поставить машину? Нет мест!
Навестить приезжают почивших
Из Москвы, Петербурга в наш скромный уезд.

от Самайна до Йоля

Самайн хоронит прошлое под снегом,
Холодной вьюгой заметая все следы,
А ты идешь сквозь пелену тумана
Туда, где слышен стук копыт и воют псы.
Идешь туда, в лесную глушь и темень,
Нарочно не заметив ориентир,
Идешь туда, взывая к мрачной тени,
Чтоб он тебе дал смелости и сил.
Дал сил решиться, схоронить былое,
На зов Самайна крикнуть «Да!» в ответ,
Поверить в то, что Бог твой возродится
И Времени без Время стынет след.
Ветра забвенья отпоют былое,
Йоль придет, на белый саван смело наступив,
13 братцев в дом войдут поочередно,
Начало новой жизни возвестить…

Ненаписанный роман «Морфий или кокаин?»


У меня проблемы

***


Телефонный звонок разорвал тишину ночи. Подскочив, как ужаленная, Алиса, проснулась. Бросив взгляд на экран сотового, она отложила телефон в сторону. Звонил человек, с которым ей меньше всего хотелось сейчас разговаривать, но игнорировать его она не могла. Звонок смолк и повторился, спустя пару минут.