И все-таки похожесть голоса и неожиданное прерывание фразы не давали Никите покоя. Просмотрев длинный список игроков, находящихся в активном режиме, он с удивлением увидел среди них знакомый ник[2] д'Арк. Именно так назвал своего героя Аркадий, решивший обыграть сходство своего имени с фамилией французской героини. (Сам Никита нескромно назвался Победителем, мотивируя это буквальным переводом своего имени.) Конечно, этому находилось вполне логичное объяснение: Аркадию могло стать плохо прямо во время игры, а компьютер потом просто никто не выключил. Но это казалось крайне сомнительным. К тому же в отличие от остальных игроков напротив д'Арка стоял статус «пленник», до сих пор в игре не встречавшийся. От этого становилось еще больше не по себе. Допустим, герой Аркадия отправился в Черный замок и угодил в ловушку. Это еще можно было понять, хотя такого еще никогда и не случалось. Но что же произошло с ним самим?

Никита продолжил игру, отправившись в давно запланированное путешествие. Сначала мысли его периодически возвращались к судьбе д'Арка, но затем стало не до этого. Несколько тяжелых битв и разговоры с коварными компьютерными персонажами не давали расслабиться ни на секунду. От Игры он сумел оторваться, лишь когда до его плеча дотронулась мамина рука. Только тут мальчик заметил, что на улице уже темнеет, а его комнату освещает лишь тусклое мерцание монитора.

Вечером Никите пришлось выдержать серьезный разговор о его увлечении компьютером. Родители говорили и о необходимости нормального сна, и о том, как это вредно для глаз. Хорошо еще, что до них пока не дошли слухи о болезни Аркадия или хотя бы об ее подробностях. Папа предупредил его, что собирается перенести компьютер в другую комнату, если его бдения за экраном не прекратятся.

Тут Никита действительно испугался. Перспектива лишиться любимой Игры, которая сейчас была для него реальнее настоящих событий, казалась вопиющей несправедливостью. Как если бы его вдруг ни с того ни с сего заперли где-нибудь и никуда не выпускали. Конечно, он смог бы изредка выходить в Игру, но этого было бы чудовищно мало. «Все равно как прогулка заключенного в тюремном дворе», – подумал он и снова вспомнил об Аркадии.

Решив соблюдать осторожность, мальчик в очередной раз пообещал играть понемногу, уже планируя, однако, как ночью, когда родители уснут, посидит за компьютером «совсем чуть-чуть». Но родители, наученные прежним опытом, на сей раз предугадали его планы. Мало того что они никак не хотели ложиться, так мама еще несколько раз под разными благовидными предлогами заглядывала в комнату, покуда сын, сломленный усталостью, не уснул наконец по-настоящему.

Ему казалось, он крадется по какому-то длинному коридору, освещенному лишь коптящими факелами, которые давали совсем немного зловещего красноватого света, зато издавали неприятный запах. К тому же из-за них воздух казался таким спертым, что дышалось с большим трудом. В коридоре, насколько можно было видеть, не было ни одной живой души, однако не покидало ощущение чьего-то незримого присутствия, заставлявшее поминутно оглядываться. Если бы помещение не казалось таким древним, Никита подумал бы, что здесь установлены камеры слежения. Пол под ногами оказался мягким, земляным, скрадывающим звуки. Из-за этого почти не было слышно даже собственных шагов, и эта тишина давила на нервы хуже любого, даже пугающего шума.

Сначала мальчику показалось, что ему трудно идти именно из-за этого, и только потом он наконец заметил: вместо привычной одежды на нем надето что-то очень тяжелое и неудобное. Когда-то он пробовал заниматься хоккеем, но по сравнению с этим даже нелегкая хоккейная амуниция казалась практически незаметной. Никита сообразил, что на нем самые настоящие доспехи, рука же, как клюшку, сжимала меч. Сколько раз и до увлечения Игрой, и тем более в последнее время он с удовольствием представлял себя в такой экипировке, однако на деле никакой радости это почему-то не доставляло. Мальчику подумалось, что жизнь у древних воинов была далеко не сахар.