– Боксом.

Боксёрского призвания у него сроду не было, во втором классе он банально пошёл в ту секцию, куда принимали бесплатно, чтобы попозже возвращаться домой после уроков. Постепенно привык, из секции перешёл в спортивную школу. Там звёзд с неба тоже не хватал, но никому не мешал, держался на среднем уровне и показателей тренерам не портил. Школа закончилась, привычка осталась; и пускай бокс не сделал из Никиты звезду спорта, пользу всё равно приносил.

– Ой, бокс я люблю. – Яна прикончила яблоко.

– Разбираешься?

– Нет, мне просто нравится смотреть на полуголых мускулистых мужиков. – Яна соврала. Она знала правила и терминологию, известных боксёров прошлого и настоящего, а в поединках сам бокс её интересовал сильнее конкретных боксёров. Однако практика показывала: противоположному полу лучше не демонстрировать, что ты реально что-то понимаешь в боксе и прочих мужских видах спорта. Мужчины сначала удивляются, потом умиляются, потом радуются, потом начинают обсуждать с тобой последние бои/матчи/пр., а потом вместо вина с шоколадом угощают тебя пивом с чипсами.

Хотя винно-шоколадных планов на Никиту у Яны не было. В шутку позаигрывать – это можно, это прикольно, когда у второго участника язык тоже хорошо подвешен. Но, учитывая все обстоятельства, всерьёз заводить служебный роман – идея неважная, Яна понимала.

И Никита понимал. Он подыгрывал ей, потому что его эдакая самодеятельность тоже веселила. Люди, с которыми выходят лёгкие, заводные и увлекательные словесные дуэли, – редкость, а Яна внезапно оказалась именно таким человеком.

– Значит, если я буду расхаживать по редакции в майке, ты перестанешь капать мне на мозг из-за лишних пробелов?

– Возможно, – уклончиво сказала Яна, испугавшись, что переборщила с посулом.

– А не отбитые главы?

– Исключено. Такое не прощу, хоть голым ходи.

– Голым – ни при каких условиях.

– Это ты сейчас так говоришь. Может, потом передумаешь.

Не оборачиваясь, Никита предъявил Яне фигу.

– Живым я тебе не дамся, и не мечтай.

– А мёртвым ты мне не нужен, я некрофилией не увлекаюсь.

В таком стиле они переговаривались весь день. И когда вместе с Женькой и Лизой соображали завтрак, и когда всей компанией ездили на озеро, и когда под вечер устроили полноценные шашлыки.

– Ты же вегетарианка, – «напомнил» Никита, когда Яна принесла и попросила запечь для неё рыбу.

– Я не ем мясо, но ем рыбу. Я не вегетарианка, я пескетарианка.

Никите всегда казалось, что слово «пескетарианец» больше подходит для какого-нибудь религиозного течения, а не образа жизни в плане питания.

– Название как для секты. Типа Пескетарианцы седьмого дня или Свидетели Прескетариана.

– Между прочим, секты – чрезвычайно выгодное дело, знай себе дои доверчивых последователей. Давай организуем свою.

– Какую? Прескетарианский орден? Союз прескетарианоизбранных?

– Как вариант. Станешь главным пророком. Бороду отрастишь, кудри до плеч отпустишь.

– А ты чем будешь заниматься?

– Финансовыми делами нашей секты.

– Тогда ты тоже бороду отращивай. Иначе что это за секта такая – у одного есть борода, у другого нет? Непорядок.

– Вряд ли у меня получится отрастить бороду.

– Ничего не знаю, хочешь в секту – старайся.

– Я смотрю, ты идеей-то загорелся. А ведь сам про церкви пишешь. Не стыдно?

– Ты пишешь про религию? – спросила Лиза.

Никита выдохнул, раздув щёки.

– Не про религию. Про открытие и освящение новых храмов, про привоз каких-нибудь реликвий и так далее. Главный редактор практически всегда отправляет на такие мероприятия меня. По-моему, она поставила себе цель – воцерковить меня любой ценой.