– Он кричал и обижал тебя. Скажи ему уйти.

– У него была… Просто истерика, - прижимаю мальчишку к себе, и Адам позволяет. Успокаивается, когда касаюсь его волос. Обычно он этого не любит, но мне позволяет. – У тебя же бывают, да? Вот и у Саида была, у взрослых такое случается.

– Разве?

– Конечно, Адам. Это нормально.

Не нормально, меня до сих пор потряхивает. Но зато отличный пример для мальчика, чтобы он не стыдился своих слез и срывов. Пусть верит, что в этом ничего такого нет.

Адам всё ещё хмурится, недовольно рассматривая Саида. Но больше не бьется, это уже хорошо. Я пользуюсь заминкой, увожу его обратно на кухню, где расставлены шахматы.

– Мы сейчас сыграем, Адам. Ты какими хочешь играть?

– А ты? Я хочу с тобой вместе.

– Ну, кто-то ведь должен играть за другой цвет. Помнишь правила?

– Да… Он пусть играет! – Адам кивает на Саида, замершего в дверном проеме. – Шахматы успокаивают, ты сама говорила. И ему после срыва надо сыграть.

– О, милый, я не думаю…

– Я сыграю, - Саид пересекает кухню, усаживаясь напротив. – Я черными. Как в прошлый раз, пташка? На желания?

– Нет, - пищу, утаскивая Адама себе на колени. Разворачиваю доску, чтобы мы играли белыми. Черный цвет мальчик не сильно любит. – Просто так. Да, Адам?

– Да.

Адам закусывает губу, серьезно рассматривая шахматную дошку. Примиряется к каждой фигуре, а я не помогаю. Я же вовсю рассматриваю Саида, не понимая, что у него в голове происходит.

Пытаюсь сигнализировать, чтобы мужчина не усердствовал. Он хорошо играет, я помню. Но это ведь ребенок, нельзя его обыгрывать. Не так жестоко, как может Саид.

Я знаю, что многое делаю неправильно. Детский психолог, с которым я консультируюсь, часто ругает меня. Нельзя так с Адамом, нельзя и половины того, что делаю я.

Скоро снова новый переезд, должен был быть. А я…

– Милый, нужно озвучивать, - говорю, когда Адам двигает пешку. – Помнишь?

– Ага. Но если игрок не следит, то это его проблемы. Разве нет?

– Правила есть правила.

– Дурацкие правила.

Адам фыркает, но следует им. Судя по взгляду Саида, ему есть много, что сказать. И по поводу правил, и их выполнения. Но мужчина молчит, мрачнеет с каждой минутой.

Не представляю, о чём он думает.

Это мужчина непредсказуемый, взрывной. Сейчас спокойно играет в шахматы, а через минуту… Я понимаю, что мне нужно увести Адама как можно скорее.

Но если снова истерика? Если…

Но Саид не поторапливает, ни одним жестом не дает понять, что что-то не так. Медленно играет и даже поддается, это видно легко. Но Адам радуется, и я улыбаюсь шире.

Позволяю себе на несколько секунд погрузиться в кокон спокойствия и радости. Все хорошо, Адам в безопасности, спокойный. Господи, я так переживала, когда узнала о срыве.

– Конь на… Он заснул? – Саид сводит брови на переносице, понижая тон. – Только же смеялся.

– Он устал, - удобнее перехватываю Адама, который тихо сопит. Поднимаюсь, направляясь к своей спальне. Нужно уложить его, а после думать, что делать дальше. Сама виновата, что оказалась в такой ситуации. – Я сейчас вернусь.

– Хера с два, - Саид двигается за мной, не отставая. – Ты не останешься одна, пташка. Хватит летать, теперь при мне. Это ясно?

– Я просто уложу ребенка, Саид.

Но мужчина нависает скалой, запуская дрожь по телом. Все мышцы напряжены, я словно жду нападения хищника. Взбиваю подушку для Адама, ищу теплое одеяло. Оставляю рядом осьминога, которого мальчишка тут же прижимает.

Хорошая игрушка, которая меняет цвет, если её вывернуть наизнанку. Должна помогать при нервах, но Адам отказывается её забирать. Словно чувствует, что так я обязательно вернусь.