Оставив её одну в этом заброшенном, сыро-проклятом помещении, Маркус ушёл. Диана осталась сидеть, уставившись в пустоту, мысленно матеря своего брата, который и привёл её в эту чертову ситуацию. С каждой минутой она всё больше ощущала, как её тело теряет силы. Её руки не могли нормально двигаться, но, несмотря на это, она еле приподняла бутылку с водой и сделала пару глотков. Жажда не уходила, но хотя бы немного утолилась. Вода не помогла, её мысли продолжали тянуть её в пропасть. Жутко хотелось курить. Она чувствовала, как её нервы натягиваются, как верёвки, которые сдерживают её. Ей просто нужно было хоть на минуту почувствовать себя живой, почувствовать хоть какой-то контроль. Тихо, почти шёпотом, она выдохнула:

– Чёрт, Томас…

Она прикрыла глаза и представила, как будет выглядеть, если будет сидеть тут ещё долго. Диана сидела, наблюдая, как время растягивалось, словно густая паутина, липкая и вязкая, которая медленно, но неумолимо сжимала её со всех сторон. Каждая минута превращалась в мучительную вечность, а каждое её дыхание становилось всё тяжелее, словно воздух в комнате разряжался с каждым вдохом. Холод пробирался до костей, будто весь мир замёрз вместе с ней. Влага, осевшая на стенах, капала с потолка, разбиваясь о бетонный пол глухими ударами, которые эхом отдавались в её голове. Заброшенные стены здания, казалось, ждали, чтобы окончательно рухнуть, но пока лишь молчаливо угрожали, нависая над ней, как призраки её собственных обрушившихся воспоминаний. Иногда она пыталась закричать, но её голос растворялся в тишине. Казалось, темнота сама проглатывала её крики, оставляя только дрожащий шёпот в её собственных ушах. Она не знала, сколько прошло времени. Минуты и часы потеряли свою форму, а дни растянулись, словно месяцы. Допив последнюю воду из бутылки, Диана с силой отбросила её куда-то в темноту. Звук отскока эхом разнёсся по комнате, но быстро угас, словно ничего и не было. Она не хотела думать о добродушии Маркуса, не хотела признавать, что его помощь лишь оттягивала неизбежное.

Иногда ей казалось, что где-то рядом может быть её брат Томас. В её голове рождались образы, как он идёт, громко смеётся, не подозревая, что она находится здесь – в этом проклятом месте, в этом состоянии. Но даже воспоминания о нём были ядовитыми. Его тень всегда преследовала её – не как опора, а как постоянный напоминатель о том, что она ненавидела в их общей жизни.

Каждый новый день становился всё тяжелее. Часы давили на неё, словно камни, а одиночество медленно разъедало остатки разума. Разговоры с самой собой стали её спасением и проклятием одновременно. Она проговаривала каждое слово, будто это могло изменить её судьбу. И вот, как из мрака её мыслей, появился Ричард. Он вернулся, как и обещал. Он вошел, его шаги звучали в тишине, как удары молота по железу. Его фигура в дверном проеме была огромной и угрожающей. Ричард подошел к ней, остановился прямо перед её лицом, заставляя Диану встретиться с его взглядом.

– Ну что, ты подумала? – его голос был жестким, но в нём чувствовалась некая усталость.

Диана слабо улыбнулась, хотя её губы дрожали от усталости и боли. Она ещё не была готова сдаваться.

– Подумала, да, – произнесла она, слабо шевеля губами, – но ответа всё равно нет.

Ричард нахмурился, и его рука сжалась в кулак.

– Ты меня расстраиваешь, Диана, – сказал он, его голос стал более низким и угрожающим. – Ты не понимаешь, во что ты ввязываешься.

Диана подняла голову, несмотря на слабость, взгляд её был твёрдым.

– Я не понимаю? – прошептала она. – Это вы не понимаете, что я не знаю, где он.