– Я вижу…, – начала осторожно. – Вижу страх, который ты прячешь за маской уверенности. Вижу желание быть понятым, даже если это болезненно. Ты стремишься избежать боли, но в то же время твои глаза ищут помощи, которую ты сам не можешь принять.

– Ты не понимаешь, – произнёс он, готовясь выдать защитную речь. – Не хочу, чтобы кто-то знал, что творится у меня на душе. Эти мысли – это нечто, с чем борюсь каждый день. – вскинул брови, недоумевая, как могла так точно прочитать его. Отвел взгляд, и в глазах вспыхнуло нечто, похожее на борьбу.

Мне надоело такое общение. В итоге я просто оставила деньги за ужин на столе, заявила, что не намерена участвовать в этом разговоре, и ушла. Однако Георгий резко схватил меня за запястье, заявляя, что он решит, когда наш разговор завершится, и потянул меня к себе. Это стало полной неожиданностью, словно меня окатили холодной водой.

Сердце забилось быстрее, и злоба, которую я испытывала, вдруг смешалась с испугом. Я не привыкла к подобным выходкам, и это было слишком. Мои мысли путались, а окружающие лишь потихоньку шептались, словно ждали, как всё обернётся. Почувствовала, как весь собранный мной холодок уверенности тает под давлением этого физического контакта.

Он замер на мгновение, ошарашенный моей реакцией. Однако спустя секунды, начал указывать на меня пальцем и что-то говорить. Но я уже не слушала, прокручивала в голове, как могу выйти из этой ситуации. И ничего лучше, чем самооборону я не придумала и со всей силы ударила его в нос свободной рукой. Он согнулся от боли и из носа пошла кровь. На несколько мгновений я растерялась, не осознавая, как оказалась в такой ситуации и где ошиблась.

Краем глаза заметила, как ко мне приближается силуэт в черной водолазке и джинсах. Когда Георгий выпрямился и хотел нанести ответный удар, крепкий мужчина схватил его и надел наручники. Потом подошёл ко мне, оглядел мои костяшки, цокнул и признался, что сразу узнал меня. Поначалу я опешила, но потом увидела в его очертании лица и голоса старого сотрудника – опера, бывшего подчинённого дяди, на тот момент ещё просто следователя. Хорошо помню лейтенанта Соболя, он был для меня как старший брат, который учил секретам самообороны и баловал сладким. Он возмужал и стал начальником. Узнав подробности инцидента, Георгия забрали в участок, и мне рекомендовали написать заявление, но я отказалась, предпочтя, чтобы этот вопрос решили без моего участия. Вскоре узнала, что он провёл сутки в обезьяннике и получил ясное предупреждение о том, чтобы не приближаться ко мне.

Не заметила, как оказалась перед нужным кабинетом, поздоровалась с секретарём Кристиной, темноволосой девушкой, постучалась и приоткрыла немного дверь. За ней увидела статного мужчину в хорошо сидевшем форме, с широкими плечами и с лысиной на голове. Он ходил из стороны в сторону и ругался по телефону.

– Фёдор Владимирович, вы меня вызывали? – произнесла тихо.

– Ангелина, да, проходи, присаживайся. – не отрываясь от телефона, ответил начальник, указывая жестами на стул за столом.

Я неспешно вошла в просторный кабинет и оглядела его ещё раз. Хотя я работаю здесь три месяца, была в этом кабинете всего один раз, в день трудоустройства.

Внешний вид остался прежним: огромный стол аккуратно убран, рядом с открытым ноутбуком лежат папки с документами. На стене висел герб страны, городская эмблема и портрет Президента. По обе стороны от них находились стеллажи с множеством документов и книг. Справа от стола стоял старенький коричневый кожаный диван и небольшой столик. Я знала, что дядя всегда был экономным и щедрым одновременно.